Мой собеседник тяжело вздохнул, неохотно достал деньги из кармана, молча положил на стол.
– Я покажу вам… ничего не понимаю в жизни!.. – продолжил кипятиться я. Но постепенно начал остывать. – Это вы, мелкотравчатые, ничего не понимаете… Так и быть, деньги оставь себе – ты их заработал честно.
Вот при каких обстоятельствах я познакомился с моим бессменным товарищем, в прошлом актером, Вениамином Филюком. Иной раз, когда я бывал не в духе, то называл его не иначе как Веней Сарделькиным.
– Что еще рассказать о Филюке? – продолжил свой рассказ Иван Густолес. – Пару лет до нашей астраханской встречи его вышибли из театра. И правильно сделали. Виной тому его легкомыслие, непредсказуемость, авантюризм, хроническое влечение к женскому полу и вместе с тем иной раз такая наивность, что просто диву даешься.
Я встретил Филюка в один из нелегких периодов его жизни – он только что развелся с женой, оставив ей все свое нехитрое имущество. Он рассказал, как это произошло.
– Ваня, когда меня уволили из театра, я придумал для себя новое занятие – выдавал себя за риэлтора. Находил в интернете владельцев домов, желающих продать или обменять их, и предлагал свои услуги. В отличие от настоящих специалистов (впрочем, какие они специалисты?) никакого задатка не требовал, чем очень располагал к себе. Далее действовал по обстоятельствам. Осматривал дом, хвастался своими прежними заслугами, поначалу отказывался от предложения пообедать, а затем все-таки уступал клиенту – оставался на ночь, поскольку якобы мой обратный поезд или автобус уходил следующим утром.
На следующий день после долгих уговоров все-таки соглашался на скромный задаток, и то лишь затем, чтобы избавить людей от угрызений совести – ведь не должен человек работать бесплатно.
Как правило, на этом этапе наша сделка и заканчивалась. Я уезжал, оставляя неверные координаты. Если клиенты попадались настолько наивными, что разыскивали меня и донимали звонками с требованием выполнить обещанное, я просил выслать дополнительную сумму на возросшие расходы. Сеанс излечения от глупости иной раз затягивался на несколько месяцев.
В то время жил я припеваючи – еще никого не привлекали к уголовной ответственности за чью-то благодарность, пусть и преждевременную.
И вот однажды ехал я поездом к очередной своей жертве, – рассказывал Филюк. – На одной из станций в купе вошел жизнерадостный толстяк с тонкой полоской щегольских усиков и аккуратной бородкой. Он лихо забросил саквояж на верхнюю полку и весело протянул руку для знакомства. Я сразу сообразил, что человек он бывалый и компанейский.