Я подумал: «Какая отвратительная милота, просто кошмар. Покажите куда блевать». Еле сдержался, чтобы не подумать это вслух.
Аркабалена усадила меня за один из столиков, сама села на единственный стул возле барной стойки. Она болтала о чем-то со своим дядей, я не мог расслышать, в ушах все еще отдавался этот жуткий перезвон музыки ветра и биение собственного сердца. Я отчетливо слышал с каким мощным громким звуком, похожим на шуршание волн, накатывающихся на берег, двигалась кровь по сосудам с каждым сжатием сердечной мышцы. Чтобы отвлечься от странных ощущений в ушах, я постарался сосредоточить внимание на визуальной информации и стал разглядывать бармена.
Дядя был высокий, статный мужчина, на вид лет семидесяти, или даже больше, его лицо избороздила целая сеть глубоких морщин. Когда он улыбался, морщин становилось еще больше, азиатского типа глаза, которые сияли живым и молодым блеском, на время превращались в узкие щелочки. Длинные седые волосы были собраны в низкий хвост. На лице добрая и загадочная улыбка, речь плавная, голос мягкий и приятный. Он разговаривал с Аркабаленой и параллельно заваривал чай в небольшом белом чайнике, понемногу досыпая туда какие-то травы, которые доставал из-под барной стойки.
Я перевел взгляд на книжные полки. Беглый осмотр показал наличие всевозможной антинаучной литературы, какую только можно было найти в нашем мире. Что-то про ангелов и демонов, книги о гаданиях на картах, пара произведений Паоло Коэльо, рядом несколько томов Кастанеды, философские трактаты: Платон, «Заратустра», «Этика» и «Поэтика» Аристотеля, «Искусство войны» и прочее, прочее. Так, стоп. Почему «Поэтика» в двух томах? Второй, «О комедии», кажется, был утерян в средние века, а здесь стоит просто очень старая книга… Ерунда, кто-то просто прикалывается.
Мой взгляд остановился на полке с сувенирами. Ожерелья и браслеты из всевозможных минералов, дерева, металла смотрелись словно выставка товаров ручной работы на рынке для туристов в Листвянке. Деревянные прутья, вполне годные для съемок в роли волшебных палочек в Гарри Поттере, каждая на своей подушечке или подставке. Одна из веток была настолько несуразной, что сразу цепляла взгляд: тонкий, не больше карандаша, прутик, с одной стороны неловко перемотанный несколькими слоями грубой веревки, имитирующей рукоять. Такому экспонату место скорее в детской песочнице, чем среди экспозиции эзотерических товаров. Впрочем, если спрошу, то эти странные люди мне наверняка станут затирать какую-нибудь очередную дичь про древнюю магию, заключенную в бренном дереве. И в потертой веревке, ага.