Толпа взорвалась восторженными криками, а я искал глазами дрессировщика – организатора этого великолепного шоу, очень хотелось его расспросить как он это сделал, как вообще можно так здорово обмануть человеческое восприятие. Поймал себя на том, что смотрю на собаку и ее теоретического дрессировщика с неприкрытым восхищением, как и все окружающие меня люди, и по лицу моему расползлась самая настоящая искренняя улыбка. Я сделал еще пару фотографий артистки, позирующей сейчас на сцене как раз для этих целей.
Собака сделала реверанс, подогнув под себя заднюю лапу, при этом передней указывая на край сцены. Там лежала мятая коричневая шляпа, в которой кроме монет были и бумажные купюры.
Я тут же полез в кошелек, у меня не возникло ни единого сомнения в том, что за такое представление нужно платить, и чем больше, тем лучше. Единственное, о чем я переживал, так это о том, чтобы хозяин не пожалел денег на любимые лакомства своему артисту, а не заграбастал все до копейки себе в карман.
Я остался ждать дрессировщика, чтобы самостоятельно в этом убедиться. Я наблюдал за собакой: куда же она побежит? Где же ее невидимый дрессировщик?
Рыжая собака подобрала шляпу, заполненную деньгами, и, виляя хвостом, побежала в сторону Аркабалены.
Я истерично заржал.
Нет, ну а кто еще? Ну ведь ожидаемо же, разве нет?
Я хохотал сильно, с надрывом, возможно со стороны мой смех казался искусственным, но я не мог остановиться. Я чувствовал, как с каждым спазмом диафрагмы из меня выплескивается злоба и ощущение безысходности.
Аркабалена, не обращая на мой приступ истерики никакого внимания, забрала у собаки головной убор, переложила деньги из него себе в карман, а затем водрузила шляпу на рыжую собачью голову. Это было так мило, что я достал телефон и снова сфотографировал артистку.
Девушка присела рядом с собакой, стала гладить ее и чесать, а собака, виляя хвостом и довольно вывесив язык, с удовольствием подставляла бока.
Мне стало неловко за свой продолжительный и странный смех и чтобы разрядить как-то обстановку, я задал вопрос, ответ на который был и так очевиден:
– Это твоя собака?
– Ну что ты, нет. Она мне не принадлежит. Ее зовут Шара. Мы когда-то с ней подружились при очень странных обстоятельствах. Если расскажу – не поверишь!
Я снова рассмеялся:
– После этого выступления во что угодно поверю! Это ты ее научила этим трюкам?