– Что же, я понимаю, что девушек часто одолевают неизъяснимые тревоги и огорчения, но зачем ты сваливаешь мне на голову то, что сама не можешь понять. Тебе плохо, положим. А что делать мне?
– Иди на репетицию. А то опоздаешь.
Олеору было непривычно от её голоса – обычно он звучал жёстче. Но он, усмехаясь, встал со скамейки, несколько секунд постоял в нерешительности – не знал, стоит ли поцеловать или обнять Ильду на прощание. Подумал: нет, не стоит; и, испытывая неловкость оттого, что Ильда выжидающе смотрит на него, стоящего перед ней, забыл даже попрощаться, а просто развернулся и ушёл.
Уже поздно вечером они снова сошлись и сидели за одним столиком в Белладонне: Олеор, Мари, Ландо и Ильда. Разговор не клеился, все были в дурном настроении: Олеор раздражён, Ильда мрачная и молчаливая, Мари в подавленном состоянии. Один Ландо, хоть и взволнованный последними городскими новостями и неудачной игрой на саксофоне (сегодня он ошибся непростительное количество раз), сохранял детскую беззаботность – дети склонны быстро забывать плохое.
– Ландо. – тихо, пытаясь найти слова, объяснившие бы, насколько он зол, но не позволившие бы вырваться эмоциям наружу, сказал Олеор после очередного почти радостного восклицания Ландо. Тот живо повернулся к Олеору, но тут же – Ландо не выносил сдержанно-яростных глаз – опустил взгляд от лица Олеора к его пальцам, судорожно стискивающим салфетку.
– Ландо. Ты понимаешь? Насколько. Мы. Облажались. Я облажался. Из-за тебя. Милый мой, если тебе лень играть на саксофоне, ты можешь чистить сортиры. Никто не заставляет тебя лезь в искусство. Тем более, ты едва отличишь саксофон от сортира.
Ландо, кажется, был растерян и почти испуган, но Ильда уловила на его лице то, что невозможно подозревать у Ландо-простачка: он был глубоко возмущён и оскорблён. Может быть, он был оскорблён, как ребёнок, но, безусловно, он мастерски скрыл обиду.
– Я репетировал, и я хорошо играл дома, и ты сам сегодня утром видел: я хорошо играл и не ошибался! Я не знаю, чего со мной сделалось!
– Я не спрашиваю тебя ни о чём: мне неинтересно, отчего ты плохо играешь. Я не спрашиваю, я утверждаю: ты бездарь, и ещё раз подобное – ты пойдёшь от меня на все четыре стороны. Ты понял?
Ландо молчал.
– Ты понял? – резко и нетерпеливо повторил вопрос Олеор.