После занятий, она спешила в ателье, а потом бежала домой, делала уроки и уходила до поздней ночи, чтобы не быть свидетелем пьяных криков матери и её дружков. Теперь у Виктории Анатольевны рабочий день стал ненормированным. Директор школы предупреждал её, что систематическое пьянство ни к чему хорошему не приведёт, и после того, когда она послала его при коллегах учителях на три буквы, терпение Евгения Тарасовича лопнуло. Он покраснел, потом побелел и, стараясь не потерять самообладание, сказал, что Вероника Анатольевна больше не будет работать преподавателем.
– Таким, как вы не место в школе, – добавил он и, стукнув кулаком по столу, велел ей выйти вон.
– Ты представляешь, – жаловалась Вероника Анатольевна дочери, – этот старый козел, мне ещё будет кулаком по столу стучать. Ты куда? – словно опомнившись, спросила она выходящую в коридор дочь.
– Не могу я больше, мама, – призналась Наташа, вырывая куртку из её рук, – теперь на что мы жить будем, на мою стипендию?
– А тебе что ещё платят? – спросила Вероника Анатольевна.– И, сколько?
– Мама! – Наташа резко встряхнула её за плечи, – ты не понимаешь?! Что ты себя убиваешь, и губишь меня! Я не могу сюда привести друзей, Серёжку, Азизу, в техникуме я скрываю правду о своей семье, и мне больно говорить о тебе, слушать перешёптывания соседей. Знаешь, всё это где у меня?! – Наташа постучала ребром ладони по шее.– Тебе надо лечиться, иначе… Иначе в один прекрасный день я не вернусь домой.
Вероника Анатольевна опустила глаза и, прижимя руки к лицу, заплакала, сев на стул. Наташа смотрела на мать, и внутри души боролись противоречивые чувства.
– Мама, я прошу тебя, сходи к врачу, сделай что-нибудь, но ведь так больше продолжаться не может.
Вероника Анатольевна ничего не ответила, а тихо заплакала, словно соглашаясь с дочерью. Наташа обняла её и почувствовала, как внутри у всё съёжилось, а в желудке появилась какая-то пустота. Она гладила мать по седым волосам, за которыми та давно уже перестала следить.
– Мамочка, ты ведь была такая красивая. Давай всё начнём сначала, я помогу тебе, – пробормотала Наташа, – только ты не пей больше.– Давай завтра же пойдём к врачу.
Мать, ничего не отвечая, прижала сморщенные руки к опухшему лицу и продолжала всхлипывать. Наташа сняла куртку и, повесив в гардероб, подняла маму под руку и повела в спальню.