Он сел за стол, включил комп и, перебрав комбинацию клавиш, запустил какую-то программу.
– Надо подождать, – сказал он и похлопал по своим коленям. – Садись.
В кругу друзей я часто сидела у него на коленях, вполоборота, обхватив рукой его шею, но сейчас Витя сделал так, чтобы я села к нему спиной.
Он убрал волосы мне через плечо, чтобы получить доступ к шее, и стал нежно ласкать ее губами. Наверное, он представлял, что я прикрыла глаза от удовольствия, но я только хмурилась. Кожа покрылась мурашками, но вовсе не от приятных ощущений. Все во мне протестовало против этих прикосновений и того, что может произойти дальше.
Витя провел руками по моим плечам, будто успокаивая, потом стал медленно расстегивать на мне блузку. Пуговица, еще одна пуговица… Его ладонь скользнула под чашечку лифчика, сжала грудь с отвердевшим соском… На какое-то время я просто замерла, не могла поверить в происходящее. А его губы становились все настойчивее, он возбужденно дышал мне в ухо. Не прекращая мять мою грудь, свободной рукой Витя нащупал застежку на лифчике… Я поспешно встала с его колен.
Он неверно оценил мое движение, решил, что это приглашение к более активным действиям в более укромное место, а я не знала, куда деться. Еще какое-то время я отвечала на его поцелуи, пока он оттеснял меня к кровати, но потом остановилась и вырвалась из его объятий.
Раскрасневшийся, со сбитым дыханием, он не понимал, что происходит.
– В чем дело? – жалко улыбаясь, спросил он.
Я могла бы соврать: сказать, что еще не готова, что мама скоро вернется, – что угодно, чтобы сохранить эти внешне идеальные отношения.
Но что-то во мне уже изменилось. Я очень четко поняла, что не хочу больше соглашаться на такое. Лучше одной. Лучше с фантазиями о Владе, чем с реальным Витей. Все.
Он ушел, а я достала блокнот с летними записями, пропустила пару страниц и заглавными буквами написала: «Мой летний эротический роман». Строчки рождались легко, будто только и ждали, когда я их выпущу, когда воскрешу воспоминания. А еще на последней странице в блокноте, в календаре, я обвела ручкой дату – 1 июня. До нее оставалось шестьдесят три дня.
Витя очень на меня обиделся. При встрече даже не здоровался. Мне было грустно от того, что я причинила ему боль, но на этом все. Быть с мужчиной из вежливости, из жалости, терпеть близость, которая мне неприятна – теперь я никогда на это не подпишусь.