Но тут мои странные думы прерывает бубнёж адвоката:
– В разделе о здоровье новобрачных мы чётко прописали все критерии, по которым будем оценивать их здоровье и риски, сопряжённые с возможными заболеваниями. В любом случае, обе стороны добросовестно прошли полное медицинское обследование перед заключением брачного договора, и медицинские организации предоставили нам все документы с выводами и заключениями и далее и далее… Так, здесь есть ещё одно уточнение в приложенной записке, – невнятно бормочет он, вчитываясь в написанное, и затем, прерываясь, недоумённо оглядывает нас всех.
– Что там? – раздражённо спрашивает Вайсберг-старший, и я замечаю, как его нижняя губа, такая притягательно пухлая у его сына, во взрослом возрасте оттопыривается и придаёт ему вечно недовольное и брезгливое выражение лица.
– У меня здесь записка касательно этого пункта, – испуганно лопочет юрист, утирая свой мгновенно вспотевший лоб клетчатым платочком, а я демонстративно громко отхлёбывая свой кофе и со стуком возвращаю чашечку на блюдце, отчего все глаза устремляются на меня.
– Ну хорошо, читайте, не затягивайте, – ещё более заводясь подгоняет своего адвоката Вайсберг, и тот начинает зачитывать записку, явно составленную доктором Тарасовым.
– Тут говорится, хм, что два анализа подряд выявили крайне негативную динамику и мутацию в крови у госпожи Полины Сонис, в виду чего Иван Алексеевич Тарасов не может дать положительного заключения о соблюдении всех обязательных условий договора, а именно…
– Какие ещё на хрен анализы?! – уже подаёт голос Стас, и теперь взмыленный адвокат, словно он сам лично виноват в моём недуге, начинает читать ещё быстрее:
– Здесь говорится, что доктор Тарасов не готов подтвердить условия вступления в брак, описанные в пункте одиннадцать настоящего контракта, поскольку для положительного заключения госпоже Полине Аркадьевне Сонис необходимо пройти более глубокое обследование, а именно, трепанобиопсию костного мозга…
– Что?! – слышу я истеричный возглас своей мамы, которая уже кричит мне, даже не стараясь соблюдать внешние приличия. – Биопсию? Поля, что это за диагноз? Ты об этом знала, и не сказала мне?
– Успокойся Настя, – кладёт ей на руку свою ладонь мой папа, но всё же я замечаю сквозь свои чёрные непроницаемые очки, как нервно подёргиваются его губы. – Я уверен, это какое-то недоразумение, или шутка, – неуверенно бормочет он, хотя лучше всех здесь собравшихся знает, что наш серьёзный доктор Тарасов не способен на подобные шутки. – Скажи, Поля, ты же знаешь обо всей этой ситуации? – обращается уже ко мне мой самый лучший в мире папа, и я медленно отвечаю под перекрёстным обстрелом шести пар глаз: