Скула, в которую он мазнул губами, горела. А в голове проносилось очередное указание самой себе: «Не вздумай ждать его, Машка».
– Маш, тебе это нужно, – будто читая мои мысли, говорила Ната.
– Что именно?
– Общение с людьми, – пояснила она.
Я задумалась. На протяжении нашего брака с Юрой, я растеряла подруг и знакомых. И единственными в окружении остались папа и коллеги с работы. Я никуда не ходила. Весь мой досуг состоял из домашних хлопот и выходов в свет в качестве красивого дополнения Полонского.
– И хороший трах, – как ни в чём не бывало добавила, хихикая, а я покрылась краской очередного смущения. – Шилова, тебе тридцатка, что ты видела в браке со своим Юрочкой? Миссионерскую позу и чтение книг на ночь под лампой? – и хоть интонация, с которой подруга нравоучала меня была участливой, я разозлилась.
– Наташ! – Самойлова продолжала хихикать и привлекать внимание окружающих.
– Машка, между тобой и Платоном так и летали искры! – старалась переубедить меня Ната.
– Хватит, – холодно отрезала попытки подруги «направить меня на путь истинный». – Я, я не могу, – тут же поднялась, собирая свои вещи.
Наташка виновато поджала губы, понимая, что немного перегнула и молча наблюдала за моими сборами.
Чёткая установка, что я должна сначала избавить себя от фамилии Юры, отрезать себя от него, невыносимо пульсировала во мне. Не хотелось даже повода давать этому мерзавцу для сплетен. Он обязательно использовал бы любую возможность, чтобы в очередной раз указать мне место, как собаке.
– Пока. Я позвоню как-нибудь, – быстро сорвалась, по пути надевая пальто.
Когда я вышла на воздух и вдохнула осеннюю прохладу стало легче. Хотелось укутаться в теплое сильное мужское плечо. И перед глазами возникал только образ наглого улыбчивого брюнета, даже его запах почудился.
«Всё Машка, крыша поехала окончательно.»
– Рыбка, ты куда это? – взвизгнув, потому что была уверена, что стою одна.
«И когда он успел подойти, главное, как ему удалось это сделать бесшумно?»
– Тшшш… – большие ладони накрыли мои такие маленькие плечи и прижали к себе.
А дальше происходило что-то необъяснимое. Андрей резко развернул меня лицом к себе и впился губами в мои. Жестко и нагло, под стать своей манере общения. Требовательно просовывал свой язык в мой рот и ласкал им, подчиняя и заманивая в свои сети. Я упёрлась ладонями в крепкую грудь, даже сквозь ткань чувствуя твердость мышц. Хотела оттолкнуть его, но не могла, сдаваясь и обмякая, ответила на такой сладкий поцелуй. Ещё никогда меня так не целовали. Платонов просунул прохладные руки под моё пальто и сжал ягодицы.