Тот, что был в панцире, потянулся к мечу, но тут из кухни выскочил, протирая заспанные глаза, рослый детина. Засаленный передник поверх светлой рубахи навыпуск, хозяйственно-услужливый вид – трактирщик.
Всего миг понадобился ему, чтобы смекнуть, кто завернул среди ночи в небогатый трактир. Глаза трактирщика скользнули по лицу Кара, по одежде, оценивая расшитую серебром тунику, золотые бляшки на поясе – и вот уже хозяин заведения склонился в низком поклоне.
– Ваша милость…
Двое за столом удивленно переглянулись. Потом успокоились, поняли. Рука, лежащая на мече, расслабилась.
– Что будет угодно вашей милости? – спросил трактирщик. – Увы, мой трактир не для богатых господ…
– Комнату на несколько часов и завтрак.
– Простите, господин, в праздник все места заняты, – трактирщик кивнул на спящих за столами людей.
– Я хорошо заплачу и пробуду всего два-три часа.
Кар поймал оценивающий взгляд того, кто был с мечом и в панцире. Трактирщик оглянулся, кивнул:
– Я уступлю вашей милости свою спальню. Пойдемте, мой господин…
Трактирная кухня по части опрятности и порядка могла соперничать с дворцовой. Трактирщик заметил удивление гостя, заулыбался. Запер дверь. Кар с облегченным вздохом отсчитал пять золотых. Трактирщик даже бровью не повел. Деньги – на них можно было жить в трактире месяц – исчезли в кармане передника. Трактирщик поклонился.
– Пойдемте, ваша милость.
Дожидаясь в тесном коридоре второго этажа, Кар видел через полуоткрытую дверь, как хозяин что-то быстро говорит невысокой худенькой женщине, та исчезает в другой комнате, возвращается с охапкой белья. Проходя мимо, супруга трактирщика послала знатному гостю кокетливый взгляд из-под ночного чепца. Кар ответил вежливым кивком.
Вскоре хозяин проводил его в опрятную спальню с кроватью, спешно застеленной чистыми простынями, небольшим столом и двумя дубовыми табуретами.
– Я побеспокоил вашу жену? – чуть виновато спросил Кар.
– Она ушла в детскую, ваша милость, – трактирщик кивнул на противоположную дверь. – Не извольте волноваться. Наш малыш ее все равно поднял бы.
Кар кивнул. Вторжение в семейную жизнь доброго трактирщика было меньшей из забот этой ночи, да и пять золотых – достаточная плата за неудобство.
– Я принесу завтрак вашей милости, – сказал трактирщик и вышел.
Кар устало рухнул на табурет. Опустил голову на руки. Собаки отстали, оленю удалось скрыться. Надолго ли? И стоит ли бежать, если конец предрешен? Но в пятнадцать лет умереть без борьбы…