Холодный ветер забрался под куртку, прогоняя остатки дурного сна. Кар застучал зубами. Огромный пес выбежал навстречу, изо всех сил размахивая хвостом. В бурой шерсти запутался мусор. Холодный нос ткнулся в ладонь, выпрашивая ласку. Кар наклонился погладить пса, тот сунулся лизнуть его в лицо.
– Дурень, – сказал Кар.
Постоял, выбирая из собачьей шерсти репьи. Возвращаться в шатер не хотелось. Кар выпрямился. Взгляд по-хозяйски обежал селение – все спокойно, причин для тревоги нет, – и вернулся к озеру. Туман быстро рассеивался, лес на дальнем берегу пронизали солнечные лучи. С ветвей взмыл коршун, полетел, кружа над водой. Кар прищурился. Снова здесь…
Сюда привезли его четыре с половиной года назад – раненого, злого, запутавшегося. Здесь Дингхор вытащил его из темноты, изгнал призраков. Здесь бывший брат-принц Империи стал членом племени аггаров.
Было то решение поспешным или нет, Кар не пожалел о нем. Он научился строить хижины и разбивать шатры, свежевать убитого зверя и часами лежать неподвижно, подстерегая полуголодное стадо тощих степных оленей. Научился пасти скот, доить коров и кобылиц, охранять их от волков и людей – в Ничейной Полосе набеги братьев-аггаров были обычным делом. Привык готовить пищу вместо дров на сухом навозе. Объезжать коней, стрелять из лука и метать ножи.
Четыре года вблизи Злых Земель не были легкими. Еды не хватало ни скоту, ни людям. Дингхор правил племенем твердой рукой, стараясь, чтобы все, будь то добытое охотой мясо или овечья шерсть для шатров и одежды, делилось поровну. Не все вожди аггаров обладали такой мудростью, многих голод и лишения толкали к разбою. Много раз племя переживало набеги. В одной из стычек погиб сын Дингхора, сам Дингхор был тяжело ранен, и только искусство Аррэтан – Кар так старался помочь, что девушке пришлось выгнать его вон, – спасло жизнь вождя.
Разделив с племенем еду и кров, вместе проливая кровь и оплакивая друзей, Кар стал одним из них. Молчаливей и нелюдимее, но друзья прощали его: нрав у каждого свой, а случись беда – Кар первым придет на помощь. Никто словно не помнил, да он и сам порой забывал, откуда пришел. Прошлое скрыла дымовая завеса, она все густела, а разгонять ее не было ни желания, ни времени – хватало других забот.
Он вырос и раздался в плечах. Меч сросся с его рукой, большой аггарский лук бил без промаха, и метательный нож всегда находил цель. В угрюмом, заросшем черной бородой смуглом воине едва ли кто-то узнал бы брата-принца.