– Граней, – подсказал во́рон. – У кристаллов есть грани, вот так это называется. Их гранят.
Иногда Бертрам пугает меня своими познаниями.
– Совиное яйцо… Это считается крупным размером? – спросил я.
– Этого я не знаю, никогда не имел дел с кристаллами, – Герхард сокрушённо развёл лапами.
Бертрам сказал следующее:
– В нашем мире таких драгоценных камней не обнаружили, поэтому интерес к ним будет очень большой. Очевидно, он попал к нам из мира людей, где кристаллы очень ценятся, они дороже золота в триста раз. Кстати, камень такого размера в мире людей очень дорого стоит, но его трудно продать.
И откуда он так много знает? Хотя о чём я спрашиваю: наши во́роны – лучшая часть звериного мира.
С морды Герхарда спала повязка, и наш гость поспешно замотал нос шарфом.
– Простуда, – пояснил он. – Нос вообще ничего не чувствует.
– Кто-нибудь знает об этом? – осторожно спросил я. – Не о вашем носе, конечно, а об истинной ценности кристалла. Вы, Герхард, знали об этом?
– Повторяю, я вообще ничего не знаю о кристаллах.
– Где же вы его взяли?
– Мне доставили его из другого города.
– Кто?
– Сородичи.
– Зачем?
– Показать Совету Зверей, чтобы Совет решил, что с ним делать.
Бертрам кивнул.
– Мне тоже кажется, что слухи о появлении кристалла пошли именно оттуда, из Совета. Кто-то проболтался. Случайно или намеренно.
– И что решил Совет? – спросил я.
– Пока ничего, – ответил Герхард, – Совет будет думать. Тем временем я забрал кристалл домой, как законный владелец.
– Тем временем он пропал… – уточнил я.
Герхард горестно кивнул.
– Да… И я прошу вас, частных сыщиков, найти его.
– Нам надо осмотреть ваш дом. И опросить соседей.
Мы называем себя так: разумные звери. Наш мир параллелен миру, в котором живут люди.
Всё началось так давно, что мы даже приблизительно не можем сказать, в каком тысячелетии. В то время тигры были как тигры, с огромными саблями-клыками, слоны как слоны, покрытые мехом и с горбами, собаки вообще были волками.
И в один прекрасный момент всё пошло по-другому: звери стали меняться. Тигры принялись уменьшаться в размерах и терять свои огромные клыки, слоны стали избавляться от мехового одеяния, волки остались волками, но от них стала отходить одна ветвь, представители которой начали менять окрас шерсти и лаять.
Но это было ещё не всё.
Внутри каждого вида стали образовываться две ветви. Одна так и оставалась дикой и непримиримой, а другая обнаружила в себе зачатки разума. Нервные клетки стали заполнять мозг: нам захотелось думать, размышлять и подниматься на задние лапы. Пальцы на передних лапах стали более длинными и тонкими, начал развиваться пятый палец, губы стали подвижными, количество рождающихся у нас детёнышей сократилось.