В.: Что происходит, когда отдаешь себя [Богу]?
О.: Такая отдача приводит к чистому непрекращающемуся блаженству.
В.: Каким образом?
О.: Когда человек отрекается от своей воли и следует Божественной воле, орудие – преданный – перестает за что-либо отвечать, и сознание индивидуального «я» сливается с Божественным сознанием. Тогда все его поступки, мысли и слова исходят из Божественного источника, он же сам совершенно освобождается от сомнений, желаний и оков. В сущности, преданного наполняет высшее блаженство, и только в нем постоянно пребывает его ум. Поскольку эго исчезает, его действиям, словам и мыслям негде оставить свой отпечаток. Теперь он свободен от всех грехов и печалей. Такой человек – бесстрастный, блаженный свидетель великой игры, лилы Бога – Вселенной со всем, что в ней есть.
В.: Можно ли видеть Бога?
О.: Да, Его можно видеть в Его действиях; проявляя Себя, Он пронизывает Собой всё. Он присутствует всюду. Любой предмет – не что иное, как Он.
В.: Если Бог един, почему Он является под разными именами и в разных формах?
О.: Единственный проявляется во множестве, чтобы осуществить Свою лилу, или игру.
В.: Что стоит за проявлением множественности?
О.: Качества: саттва, раджас и тамас. Предметы различаются, поскольку в них преобладает то или иное качество.
В.: Какое эти качества имеют отношение к нашей полной покорности Божественной воле?
О.: В состоянии совершенной покорности Божественной воле преданный превосходит эти три качества и, по сути, обретает Божественность. Он становится просто орудием в руках Всемогущего Бога. В этом случае он совершает Божественную работу; только с этой целью он пришел в мир. Он поистине становится воплощением Самого Бога, как Шри Кришна, Иисус Христос, Мухаммад, Будда, Шри Кришначайтанья и другие Махапуруши[2].
2
В.: О, Мать, тебя называют Рамом. Имя и форма неразделимы: какова же Твоя форма?
О.: У Меня нет имени и формы. Чтобы постичь Меня, как от них свободную, Рамдас, сначала тебе следует считать, что Я ими обладаю.
В.: Ты едина, но Вселенная разнообразна; в ней можно видеть миллионы форм. Как это возможно, Мать?
О.: Я едина, у Меня нет формы и имени. Я решаю быть многим. А значит, Мне приходится принимать формы; без этого Я не могу быть многим.
В.: Ты вечна, как же возможно, что Твои формы погибают?