Вместо нее в конце 1907 года группа сотрудников газеты «Свободные мысли» во главе с А. Т. Аверченко решила организовать новый сатирико-юмористический журнал «Сатирикон». В «Сатириконе» блестяще проявилась уникальная способность Аверченко-редактора объединить вокруг общего дела подлинно талантливых людей.
В журнале сотрудничали художники: Реми (Н. Ремизов), Яковлев, А. Радаков, А. Юнгер, Н. Альтман; юмористы – Тэффи (Н. Бучинская) и О. Дымов; поэты – Саша Черный, С. Городецкий, О. Мандельштам, В. Маяковский; прозаики – Л. Андреев, А. Куприн, А. Толстой, А. Грин…
Сам Аркадий Аверченко безраздельно царствовал в литературном отделе журнала. Он вполне проявил свою поразительную плодовитость и работоспособность, был просто вездесущ: передовицы и фельетоны, заметки и репортажи, переписка «Почтового ящика»…
Медуза Горгона, Фальстаф, Волк, Ave, Фома Опискин… – это всё тот же Аверченко.
К нему быстро пришло самое широкое и безусловное признание – признание массового читателя. Он ежегодно издает сборник своих рассказов. По подсчетам исследователей, за десятилетие с 1908 года Аверченко издал более сорока сборников, наиболее удачные из которых выдержали за это время до двадцати переизданий. Писатель мастерски умел переходить от мягкого юмора к убийственной сатире. Не случайно Аверченко называли то «красным солнышком» – за мягкость, то «барабанщиком литературы» – за точность характеристик.
Запрещение журнала в августе 1918 года стало последней вехой, приведшей писателя в эмиграцию, а затем и к тому, что сам он назвал «кубарем по Европам».
«Когда нет быта, с его знакомым уютом, с его традициями – скучно жить, холодно жить…» – сетует писатель.
В августе 1918 он уезжает на Украину, затем в Крым (Севастополь), где до конца 1920 года пишет для газет и театра. Пройдя через довольно короткий и неудачный опыт газетной работы (он издавал газету «Юг России»), Аверченко 15 ноября 1920 года эмигрирует через Константинополь в Прагу. Как сатирик он гастролирует потом по многим городам Европы. Его рассказы появляются в Берлине, Праге, Варшаве, Париже.
Правда, это уже во многом другие рассказы, а их автор – другой Аверченко. Очевидцы свидетельствую, что Аркадий Тимофеевич «болел смертельной тоской по России».
– Тяжело как-то стало писать, – признавался он. – Не пишется. Как будто не на настоящем стою…