Это последнее замечание кажется Жозефине особенно несправедливым. Она настолько терпелива, никогда не подталкивала свою мать или Суазик к разговору о прошлом, о войне, потому что видела, как тяжело им обеим вспоминать об этом.
– Ты знаешь, кто такой Фредерик Дюмарше? – спрашивает Жозефина.
Суазик на мгновение закрывает глаза и качает головой.
– Ты не должна вот так исподтишка рыться в вещах своей матери! Ворошить прошлое. Это никому не принесет добра. – Она колеблется. – Тебе следовало бы лишний раз подумать.
Жозефина смотрит под ноги, теперь сгорая от стыда, чувствуя себя ужасно виноватой перед Суазик. Жозефина знает, что случилось с дочерью этой женщины. Все знают, но никто об этом не говорит.
Тягостную тишину разрывает звук открывающейся двери, когда возвращается мать Жозефины:
– К вечеру заметно похолодало. – Она снимает пальто. – Погода, наверное, меняется. – Похоже, она не замечает напряженной атмосферы и, проходя на кухню, прижимает ладонь к щеке дочери. Жозефина вздрагивает от ледяного прикосновения.
Бретань, май 1963 года
Элиз
Если бы я не знала свою дочь как облупленную, то подумала бы, что она дуется. Но она не из тех, кто дуется. Жозефина – девочка думающая. И сейчас ее мысли заняты поездкой в Англию. Я почти слышу, как ее разум лихорадочно работает, составляя план.
– Мне очень жаль, что ничего не получится с этой школьной поездкой, Жозефина. – Я пытаюсь достучаться до нее, когда мы садимся за стол. – Чтобы как-то компенсировать это, могу предложить тебе поехать в Париж после экзаменов. Ты могла бы остановиться у тетушки Изабель; она с удовольствием сводит тебя куда-нибудь и покажет город.
Жозефина пожимает плечами.
– Может быть.
– Разве ты не хотела бы поехать в Париж?
– Наверное, да.
Суазик молча раскладывает вареный картофель по тарелкам.
– Когда-нибудь ты поедешь в Англию. – Я стараюсь разрядить обстановку. – У тебя вся жизнь впереди.
Суазик поднимает крышку кастрюли, и я вдыхаю насыщенный мясной запах говядины по-бургундски. Суазик подает жаркое, а затем осеняет себя крестным знамением:
– Боже, благослови пищу нашу.
Мы с Жозефиной шепчем:
– Аминь.
Пусть это по большей части морковь и сельдерей вперемешку с самыми дешевыми кусками мяса, блюдо очень ароматное, а говядина такая нежная, что тает во рту. Но Жозефина лишь ковыряется в тарелке, тычет вилкой в картофелину, разламывая ее пополам.