Я проследила за ее взглядом в темный угол комнаты и напрягла зрение. Нет, Безликого чудища там не было, и я с облегчением выдохнула распирающий грудь воздух.
Пока не было.
Кое-как выбравшись из-под Катарины, я вяло поднялась с кровати и поставила голые ступни на ледяной каменный пол. За окном только-только занималась заря, окрашивая утреннее небо в розовые краски, свет которых едва просвечивался через марево пепла, застывшее где-то высоко, почти под облаками, а сквозь приоткрытые ставни в спальню проникал воздух. Я потерла светлое маленькое родимое пятно на лбу, указывающее на мою принадлежность к роду Светлых. Такие же отметины были на телах каждой из нас, рожденных в землях Темных, но хранивших в себе Свет.
Катарина уже убежала в купальню, а у меня не получалось замедлить участившееся сердцебиение.
Сегодня приедет Он.
Сегодня Он будет делать проверку.
Сегодня Он снова сделает больно.
Он. Он. Он.
В раннем детстве я решила, что, несмотря на жуткий вид, Безликий не способен причинить боль, поэтому не боялась его. Но ошибалась.
Мне было семь, когда, гуляя по темным коридорам Обители, я услышала мучительный, наполненный болью стон. Прокралась к нужной двери, осторожно открыла ее и замерла на пороге.
На полу с искусанными в кровь губами лежала София. Она дрожала, а Безликий сидел рядом с протянутой над ней ладонью, из которой вырывалась Тьма. Она окутывала тело Софии, словно кокон, причиняя той невыносимые страдания.
В голову пришло единственно верное решение – броситься на помощь сестре. Подскочив к Безликому, я повисла на его руке, вцепившись зубами в запястье, обтянутое черной кожаной перчаткой. Он не дрогнул, будто мой укус был не больнее укола тонкой иглы, но Тьма перестала окутывать Софию. Ее тело забилось в конвульсиях, а изо рта хлынула кровь, растекаясь по полу вязкой лужей.
– Сестренка! – пропищала я, уткнувшись лбом в ее ледяное плечо.
Все это время Безликий молчал, не проронил ни слова, а потом, схватив меня за шиворот, отбросил к противоположной стене. Больно ударившись, я сползла на пол. Подойдя ближе, Безликий сел на корточки рядом со мной и поднял мой подбородок двумя пальцами.
– Непослушание всегда равно боли, неужели ты не усвоила этот урок? – Его ладонь коснулась моего лба. Нежно, осторожно. Наверное, таким и бывает материнское или отцовское прикосновение. Но никакой теплоты или утешения в этом жесте не было, уже через секунду тело скрутило от боли. На грани угасающего сознания я видела подрагивающую Софию и снова склонившегося над ней Деаса.