– Ну, не знаааю, – протянул я.
– Прикроем, прикроем, – подтвердил Шалимов, – и около забора подождём. Чтобы гостинцы от тёщи принять. Не переживай.
И так начались мои еженедельные походы в самоволку. Обычно по субботам. К Свете я шёл налегке. Обратно с парой сумок, набитых пирогами и баранками. А в будние дни я общался с любимой девушкой по телефону. Тяготы службы отошли на задний план. Я жил от субботы к субботе. Единственное, что меня смущало, это мой затрапезный вид. Потёртая форма и шерстяные носки в сапогах.
И поэтому я решил всё-таки исхитриться и сходить в увольнение. При полном параде предстать перед Светой.
Праздник – день Советской Армии и Военно-Морского флота – 23 февраля 1986 года выпадал на воскресенье. В пятницу на стол ротного легли заявления на увольнение. В том числе и моё. Поверх которого лежала вручную выполненная открытка. Где 1 отделение 4 взвода во главе с младшим сержантом Фёдоровым поздравляло майора Васильева с праздником 23 февраля. И желало успехов по службе и в личной жизни.
Ротный прочитал открытку, усмехнулся. Взял лежавшее под ней заявление. Расхохотался. И поставил резолюцию: разрешить до 22.00.
Вот так я в третий раз попал в увольнение спустя год с лишним после призыва на действительную военную службу.
Как я готовился к этому выходу в город! Как я готовился!..
Китель и штаны мы гладили, вымеривая стрелки по линейке. На погоны в районе лычек нанесли слой клея ПВА с блёстками. Бляха на ремне драилась сутки. В ботинки можно было смотреться, как в зеркало. Парикмахер стриг меня в течение часа. Хотя обычно он укладывался в три минуты. Я своей нервозностью и подготовкой заразил весь взвод.
В воскресенье я вышел из ворот части, козырнул патрульному и отправился в цветочный магазин. Потом к любимой девушке. Где был встречен как самый дорогой гость.
– А форма вам очень идёт, – сказала Светина мама.
– Идёт, – подтвердил отец, – прям совсем другой человек.
Мы отобедали. Потом я сходил со Светой в кинотеатр на «Зимнюю вишню». Посидели с ней в кафе. Вернулись домой.
Когда пришла пора мне возвращаться, Светлана обняла меня и прошептала на ухо: «Восьмого марта родители уезжают. Я буду одна дома. Приходи такой же красивый. Я буду твоя».
И убежала с крыльца домой. А я вышел на улицу и пошёл в родную часть. С уже ставшими обыденными двумя сумками с выпечкой.