Можно, конечно, в Китай куда-нибудь смотаться обновиться. Но как-то и в Китай вдруг стало накладно. Да и разве сравнишь французскую тряпку с китайской? Шарм есть шарм, хоть и двухлетней давности. Так что бережно донашиваю парижские вещички.
Вот такой, почти тяжелый, словесный автопортрет. Поэтому на «девушку» я особо не отреагировала, хотя и заподозрила, что это в мой адрес.
До этого он целый час дефилировал передо мной туда-сюда. Нет, ну сначала он, конечно, подъехал на сверкающем джипе. Моделька джипа так себе, не из последних. Но блестит! А наворочек! И наклейки, и чехол для запаски, и литье, и лесенка сзади, и сверху что-то там понакручено! В салоне – я так невзначай бросила взгляд – чистота, футлярчики всякие и подставочки прицеплены. Ну а парнишка оттуда неспешно выгребся – орел! Фигура как у Аполлона, плавки, как у американца, до колен, походка – Шварценеггер, взгляд – Бельмондо. Нет, ну правда – симпатичный такой паренек. И ежик на голове аккуратненький, чуть рыжеватый. Один минус – росточком подкачал. Примерно как я – сто шестьдесят шесть. Но это его не очень портило, если честно. А в остальном – хоть сразу в кино. Из машины достал красивый шезлонг, новенький, блестящий, справа от меня расположился. Ну и ладно, не мешает.
Я прядку, выбившуюся из хвостика, за ухо пристроила и дальше себе в своем шезлонге военном сижу, книжку почитываю, на морскую гладь гляжу.
Сначала я думала: он перед девчонками выпендриваться взялся, которые рядом на камнях жарились, ровненькие, гладенькие, молоденькие – глаз радуется. Качественная пошла у нас молодежь, чего греха таить! Он и так и эдак гоголем пройдет. Даже на камень в море взгромоздился и нырнул красиво. Недолго плавал, правда. Вернулся, эффектно в шезлонг свой упал, кремом каким-то ароматным из пшикалки набрызгал на тело, по сотику пару звонков сделал. И тут вдруг чудиться мне стало, что весь этот спектакль – для меня. С трудом, конечно, верилось. Да и помоложе меня этот Шварценеггер выглядел.
Короче, или маньяк, или я себя недооцениваю. Что сомнительно.
– Девушка!
Сделала вид, что это я. Притормозила. Он как-то растерянно рядом затоптался. На ногах – сандалики, модные, чистенькие, как его машинка. Пришлось изображать в глазах вечно уместное американское: «Чем я могу помочь?» Вместе с резиновой улыбкой, конечно.