Кикуд, невольно прослушав откровения блудницы, в смятении не знал, что сказать, и оставался нем. Но его взгляд, рассказал Мул больше, чем любые слова, и она не стала теребить его ненужными расспросами.
– А он странный. – Сменяя разговор, чтоб выйти из неловкости молчания, подметила она, вспомнив нрав молодого эштарота.
– Кто? – Пересохшими губами, едва смог прошевелить бывший кингаль.
– Аш.
– Тебя влечет к нему?
– Он кажется мне чудным. Впрочем, каким еще может быть храмовый служка, эштарот, к тому же иноземец. Такой же, презираемый, как и я – уличная девка, пусть и бывшая. Последний нищий, смотрит на нас с презрением.
– Мы – не презираем, мы знаем какая ты, и все в Лагаше уважают тебя. Юному северянину мы обязаны жизнью царевича, а тебя все полюбили, и я… рад, что узнал тебя. Прошлое, это прошлое: в том нет греха, где нет вины.
Мул кивком поблагодарила его в ответ, и продолжила делиться размышленем:
– Нин любит его, а он словно не замечает. А она ведь красива. Бедная девочка, скрывать свои чувства, боясь быть осмеянной.
– Извини, я не должен был. – Покраснев, замялся Кикуд. – Просто мне показалось, что он тебе приглянулся.
– Он же еще слишком молод для меня, да и Нин обидится, если я начну с ним любезничать. – Повеселела Мул.
– Да, я не подумал. – Горя от стыда, Кикуд чувствовал себя рядом с ней, каким-то уж слишком большим и неуклюжим.
– Ты понимаешь знаки мудрости? – Спросила она, после некоторого молчания, глядя на звездное небо.
– Воины должны разбирать письмена, дабы не было трудностей при их получении. А сыны Нингирсу обучаются этому, чтобы и доносить до людей его помыслы.
– Маленькая Нин тоже умеет читать. Ее отец, был каким-то важным воеводой. Как бы и я хотела этому научиться. Говорят в письменах много мудрости, ответов на тайны мироздания.
– Не везде, а только в хранилищах храмов или в пределе писцов можно почерпнуть тех знаний. Да и в них ты не найдешь ответы на все вопросы, их появится еще больше.
– Все равно, я бы хотела там побывать.
***
Ехали на удивление быстро, особенно в сравнении с тем, как они добирались. Впрочем, этому находилось объяснение: теперь они ехали в сопровождении многих воинов, а не тряслись в одиночестве, в стареньком, потрепанном возке, неизвестной дорогой. Теперь им нечего было опасаться случайных встреч; да и брюхо не сводило от голода, когда рядом были торговцы, готовые за веселую песню, расплатиться сытным обедом. А старый возок, лагашские умельцы починили так, что он катился словно с горы, и их глупые ослы обнаружили, что воз который они тянули, стал вдруг отчего-то легче, и, чувствуя себя сильнее, бежали, радостно повиливая изгаженными кисточками. На привалах, скоморохи давали представления, скрашивая путешественникам дорогу и зарабатывая свое у них пропитание. А показывать было что. Недаром ведь Пузур и его друзья исколесили земли Калама: было время набраться разнообразия жизненной мудрости из народа, и глупости тоже.