– Вот это поворот, – проворчала судья Громова, с нетерпением поглядывая на припрятанный в коляске телефон.
Ей не терпелось прямо сейчас позвонить Лали. Но Людмила боялась, что ее слова может услышать сын.
И тогда ей придется как-то объяснять тот факт, что все это время она врала ему.
Поэтому судья с нетерпением дождалась утра и прихода сиделки Натальи.
******
– Климова, гадюка эта, нянькой устроилась в семейку одну. Сейчас я ей покажу. Вылетит она у меня, как пуля оттуда, – Людмила приказала сиделке набрать номер телефона.
Женский голос с грузинский акцентом дружелюбно поприветствовал ее в трубке.
– Лали, узнала? Это судья Громова. Как там твоя семья? Как Алико поживает? Как сыновья?
– Алико умер два года назад, Люда, – посетовала Лали. – Инфаркт. С детьми все хорошо. Как поживают твои два сына?
– У них все хорошо.
– Как ты сама? Я слышала, ты в инвалидном кресле. Но раз звонишь, значит, все не так и плохо, Люда?
– Да. Поправляюсь твоими молитвами. У меня к тебе дело, Лали, – перевела разговор судья Громова. – Ты недавно взяла в няньки Юлю Климову. Выгони ее на улицу.
– Почему я должна это делать, Люда? Меня эта девочка всем устраивает, – возмутилась от такого напора Лали.
– Потому что я тебя прошу, дорогая. Или ты забыла, как я помогла Алико отмазаться от тюрьмы? – Людмила начинала злиться.
– Я очень тебе благодарна, но ты, кажется, забыла, что я тебе отвалила за это пять миллионов. Так что я тебе точно ничего не должна! – раздраженно ответила Лали.
– Я могу позвонить, куда нужно, и дело снова откроют, пока не истек срок давности, – презрительно хмыкнула в трубку Людмила.
– Алико мертв, поэтому делай, что хочешь. Но если ты полезешь к моим сыновьям, я увезу тебя в Грузию и спущу на коляске, в которой ты сидишь, с самой высокой горы. Поняла? Надеюсь, поняла, – короткие гудки завершили речь грузинской женщины.
– Гадина, – проворчала судья Громова. – Вот так они все помнят мою доброту.
– А ты и, правда, можешь переоткрыть дело? – поинтересовалась слышавшая весь разговор Наталья.
– Ничего я уже не могу. Не судья больше, и никто даже пальцем не пошевелит ради меня. Конечно, я бы могла напрячь некоторых, но я в инвалидном кресле, и меня никто не боится, – с обидой в голосе ответила Людмила.
План, который должен был лишить Юлю крыши над головой и работы, с треском провалился.