.
Муэдзина старого прихода называют просто «Старый муэдзин». Я никогда и не знал его имени. Запомнились только большая белая борода и голос. Народ любил слушать его азан. Он действительно читал азан высоким, но настоящим мужским голосом, полностью соблюдая все условия, протяжно, напевно, красиво, так, что его хотелось слушать до бесконечности. Его голос был слышен и в нашем приходе, в утренней или вечерней тишине этот доносящийся издалека звук казался ещё мелодичней.
А у нашего муэдзина, хотя он и молод, особой музыкальности нет. Азан он произносит каким-то резковатым бесстрастным голосом. Да и на вид он похож не столько на духовное лицо, сколько на тёмного мужика. Хотя каждый покойник проходил через его руки, то есть он постоянно имел дело с потусторонним миром, однако сам больше заботился о земном, бренном мире, всеми силами цеплялся за дом, хозяйство. Мне запомнилась ходившая в народе забавная байка об этой его особенности. Дескать, накануне того дня, когда должны были делить землю, наш муэдзин, обращаясь к группе людей, сказал, что его жена не сегодня-завтра должна родить, и попросил при разделе земли учесть и этого не родившегося ещё ребёнка. Но прихожане, мол, только переглянулись с улыбкой. Один из них, тот, что побойчее на язык, сказал:
– Ты, муэдзин, иди-ка лучше поскорее домой и заставь свою остабике (жену) спрыгнуть с хлева.
Может быть, так оно и было, наш приход составляли, главным образом, живущие заботами бренного мира простые люди, реально смотрящие на жизнь, относящиеся к духовенству без особого почтения.
Через село Зирган, рассекая его на две части, проходил овраг. Весной он превращался в буйную реку. Она бурно текла, выходя из берегов, разливаясь по улицам. В прежнее время северный конец нашей деревни ограничивался этим оврагом. То, что это было именно так, показывает кладбище. Постепенно, с увеличением населения, стали селиться на той стороне оврага. Со временем образовались две довольно длинные улицы. Та сторона, хотя в годы моего детства очень многие дома уже были обветшалыми, называлась Янгаул, т. е. Новая деревня.
Наша изба входит в старую деревню. Напротив нас – кузница. На холме, за кузницей – кладбище. Если о ком-нибудь говорят, что он ушёл за кузницу, это значит, что человек умер.
Повыше кладбища – русская улица. Мы её ещё называем большой улицей. Потому что она протянулась вдоль большой дороги. Дальше большой улицы – задние улицы. Там, в основном, жили мокши.