Я захлебнулась от нахлынувшей обиды:
– Ты выгоняешь меня из моей собственной квартиры? – слезы, вопреки желанию навернулись на глаза сами собой, готовые с секунды на секунду выплеснуться через край. – Родную дочь на улицу?
– Ника, – я радостно встрепенулась, услышав имя, которым он меня всегда называл. Может он это все не серьезно? Просто решил припугнуть? – Эта квартира моя, она оформлена на меня, и ты все равно не сможешь оплачивать коммунальные платежи, не имея достойной зарплаты.
Я решила больше не сдерживать дрожь в голосе и отпустила слезы, надеясь, что уловка подействует, отец смягчится и изменит свое решение.
– Где мне тогда жить? Под мостом? – произнесла грудным сдавленным голосом и смахнула покатившиеся по щекам слезы.
– Зачем под мостом? У тебя есть собственная квартира.
– В смысле есть квартира? – удивилась очередному неожиданному заявлению, округлив глаза.
Отец сел в кресло, скрепив руки перед собой в замок. На меня с упреком пристально смотрели родные дымчато-серые глаза, на высокий лоб налезла хмурая складка, не обещающая ничего хорошего.
– Ты не помнишь? Твоя бабушка оставила тебе в наследство двухкомнатную квартиру в одном из старых районов. Мы ходили к нотариусу в прошлом году, заверяли документы.
Я лишь отрицательно покачала головой. Отец нахмурился еще больше.
– Адрес сброшу тебе на телефон, если ты его не помнишь. Ключи возьмешь у Нины Ивановны, соседки по площадке из тридцать третьей квартиры.
Я совсем забыла об этом. Да, отец что-то говорил мне насчет квартиры более года назад, когда умерла моя бабушка по материнской линии, но я не придала этому никакого значения. Мы не были с ней близки, виделись всего несколько раз, и то наверное когда еще была жива мама. Поэтому данная потеря меня даже не расстроила, и я сразу же об этом забыла. Родитель всегда все дела решал сам. Одной квартирой больше, одной меньше, меня это никогда не волновало.
Отец продолжал хмуро буравить меня взглядом. Нужно подождать, пусть успокоится, затем можно будет поговорить еще раз.
– А мои вещи? Мне нужно забрать мои вещи, или ты их тоже оставишь себе? – упавшим тоном спросила я.
Ни один мускул не дрогнул на его лице. Неужели у меня нет шансов выпросить себе прощение?
– Твои вещи мой водитель сейчас пакует и отвезет на твою новую старую квартиру.