Тишина не обозначается на картах; не отыскать ее ни в учебниках истории, ни даже в краеведческих книгах. Самородный мир спрятан в центре большой страны. Мир людей, связанных историей и верой. Они не знают ничьих порядков и законов, существуют вне закона времени – они предпочли укрыться, застояться и спрятаться в ворохе древних традиций. Теперь, спустя почти сотню лет после закрытия Тишины от внешнего мира, потомки первых отцов уже и не знают той реальности, от которой с небывалым усердием оградился когда-то маленький осколок гордого народа.
Впрочем, здесь есть все, чего требует незатейливое мировоззрение тишинца; огромное озеро с двумя притоками речки разделяет маленький мир на две равные половины. С одной стороны – поля, ремесленные и, главное, люди. Здесь содержатся второй, третий и четвертый округа. На другой стороне – особые земли – первый округ, обитель приближенных к Высшему миру.
Федор и Дион выросли, как и все дети, в четвертом округе, где жили подле друг друга, не расставаясь, одиннадцать лет. Редкое и радостное событие прогремело в тот день, одиннадцать лет назад – рождение сразу двух детей от одной матери. Их решили не разлучать, несмотря на опасения волхвов о том, что два брата подле друг друга – два связанных одной кровью человека – нарушение важнейшей семейной догмы. Семья народа Тишины одна для всех: Верховный Жрец – отец каждого, рожденного в стенах бескрайнего частокола. В Тишине всякий другому брат, и не может быть родство кровное превыше родства духовного.
Однако Федор всегда явственно ощущал это различие. Люди вокруг столь разноликие и пестрые, в то время как глаза брата – отражение собственных.
В раннем возрасте Диона и Федора путали между собой, а некоторые и вовсе считали, что это один и тот же человек: неуклюжая фигура с вечно спутанными черными волосами, падающими на плечи, которые быстро росли и всегда мешались, кололись, неровными кольцами вились у лица. Под густыми темными бровями мелькали глаза – свет луны – почти сразу что-то в них виделось бесноватое. Однако различать братьев все же удавалось. Явственно проступала и разная форма лица, и разные голоса, и с самых ранних лет совершенно разное поведение.
Впрочем, было еще одно весомое различие между двумя братьями. Различие это проявилось далеко не сразу, а лишь на седьмом году жизни, после чего мигом стихла всеобщая радость об одновременном рождении сразу двух здоровых юношей в селении. И бесноватость в детских глазах казалась жителям все более явственной.