Ксения повернулась ко мне, когда я закончил монолог.
– Что теперь делать? – спросила она.
– Ты знаешь. Или мы – или они. Третьего не дано. Если это вырвется наружу, погибнут миллионы.
– Это только слова…
Так, стоп. Хоть кто-то должен сохранять здравый рассудок посреди творящегося безумия.
– Здесь есть что выпить?
Ксения показала на стену:
– Вон там…
Я не сразу разобрался, как это открывается, но разобрался-таки. Достал бутылку клюквенной от Смирнова и два бокала. Выставил на стол. Когда наливал Ее Высочеству, Ксения придержала горлышко, пока не налился полный бокал, двести граммов.
– Однако…
Не уважаю спиртное… как и все моряки, пью коньяк, когда надо согреться или что-то отметить, за ужином выпиваю немного красного вина… желательно с собственных, крымских виноградников. Но сейчас нужна была именно водка, потому что только водка, а еще лучше спирт, могла вывести из ступора, в который мы сейчас оба впали. Спирт… не предлагать же даме спирт, тем более Ее Высочеству…
Ксения заглотнула свою порцию в три глотка, почти как казак. Потянулась за бутылкой, но я успел убрать.
– Хватит. Этого достаточно…
Она не разозлилась. Просто… даже не заплакала… из нее полилась… настоящая истерика, с водопадом слез.
– Господи… за что… за что…
Знать бы…
– Он… Николая… убил… убил…
Странно, но вот эти слова и привели меня в чувство.
– Он этого не говорил… – сказал я сам себе.
Ксения продолжала что-то причитать… глупое, бабское…
– Он этого не говорил, – громче сказал я, – он этого, мать его, не говорил…
– И что?! – выкрикнула Ксения. – Господи… какой ужас…
Ей надо выплакаться, а вот мне надо приходить в себя… и думать, думать! Думать, потому что кто-то уже ведет игру, он уже в игре, он распланировал ходы и ведет нас по ним. И только делая не то, что от тебя ожидают, приходя к парадоксальным, можно сказать, выводам, можно сломать чужую игру, заставить их импровизировать, отклоняться от плана, поставить на одну доску с собой… Да… надо сыграть неожиданно.
– Он этого не говорил… – сказал я уже тише.
Я лихорадочно вспоминал, что мне было известно о Павле Порфирьевиче Ковалеве. С МВД я почти не имел никаких дел, русские офицеры считали бесчестием какие-либо контакты с МВД. Но этот человек… да, он был… был креатурой Кахи Несторовича Цакаи. Точно, был. Потом выдвинули вперед Ахмедова, как опытного арабиста, специально потому, что основные события предполагались на Востоке, в то время как департамент по борьбе с терроризмом МВД привычно отрабатывал внутреннюю среду… эсеры… студенты… коммунисты… польские эсдеки… надо было просто сменить вектор, и его невозможно было сменить, не поставив опытного арабиста во главе ведомства. Неужели Ковалев затаил злобу тогда?