Габриэла ни разу не упрекнула меня ни в чем, но неожиданно я обнаружил, что она подыскала мне недорогой офис и ненавязчиво уговорила его снять. Очевидно, чтобы лишить меня частичной мобильности и привязать к постоянному месту работы. Поначалу мне эта идея не очень понравилась, особенно из-за того, что, как мне показалось, Габи стала слишком активно вмешиваться в мои дела. В это время я расследовал одно странное дело, так и пребывая в состоянии тихого раздражения.
А потом у нас с Габи случилась серьезная размолвка из-за того, что я был вынужден без предупреждения уехать на другой конец страны, а потом ввел в ее заблуждение о времени своего возвращения7. Честно говоря, я думал, что на этом нашим отношениям и настанет конец.
Но Габи неожиданно для меня проявила полное понимание. Она сама позвонила мне и назначила встречу, на которой говорила удивительные слова. Такие речи я часто встречал в романах и никогда не думал, что услышу собственными ушами в реальной жизни.
Габриэла сказала, что понимает все об особенностях моей работы и у нее нет причин мне не доверять. Что она никогда не будет требовать от меня отчета о моих делах и местонахождении. И что она ценит то доверие, которое я оказываю ей и ее профессии. Более того – Габи сообщила, что готова наконец представить меня своему сыну. Пока что как друга, естественно, но она будет только рада, если мы сумеем наладить отношения с Джо, чтобы перестать секретничать, словно подростки.
После этих слов все предыдущие разногласия были забыты. Кстати, мы действительно отлично поладили с Джо. Парень был веселым и любознательным, любил фантастику и детективы. На него произвела впечатление моя профессия, хотя, скорее всего, он ожидал встретить кого-то похожего на Сэма Спейда или Филипа Марлоу8.
Так почему-то я и оставался в отношениях с женщиной, которая мягко, но упорно подталкивала меня к семейному уюту и процветанию. Мне нравилась Габриэла, нравился Джо, мы неплохо проводили время вместе. Но теперь, когда я почти перевалил через сороковой рубеж, то все больше убеждался, что отношусь к породе врожденных холостяков. В том смысле как это понимали во времена Джеймса Бьюкенена9, а не в том стыдливом значении, которое вкладывают в это понятие сейчас10. Как будто в неженатом мужчине есть что-то нездоровое. Что поделать, если ни разу мою жизнь не всколыхнуло настолько бурное чувство, чтобы я потерял покой и сон. Ну, может быть, на пару недель, но потом жизнь снова возвращалась в привычную колею, когда мне хотелось просыпаться с утра в своей постели одному, самому планировать свой день и иметь свободное время, на которое никто не посягнет.