По осколкам нежности - страница 2

Шрифт
Интервал


С разворота ухожу в невысокий прыжок, призывно разводя колени и выполняю крутой мах ногой, обнажая крохотные полоски белья под вечерним нарядом. Марат снова принимает меня, уводя в такт самбы, раскручивая руками за талию, запуская в очередной пируэт и притягивая обратно.

– А-ах! – ухмылка заканчивается легким смехом, и моя ладонь мимо сценария ложится на высокую и мощную шею Марата.

Под подушечками пальцев бьется венка, заряжая меня ритмом и жаром. В его шоколадных глазах пляшут черти, вступившие со мной в сговор, и знакомое мятное дыхание окутывает шею. Легкий интимный поцелуй, невесомое касание, и в этот момент раздается голос актера.

– Вот вы где? Дом-то не тот! Видный Ручей пятнадцать! Опаздываем! – он тыкает пальцем в часы на руке и суетится, как и положено, вокруг нас.

Едва разорвав кольцо объятий, я смело шагаю вдоль воды, стараясь сбросить с себя наваждение. Ноги послушно цокают шпильками, неся меня, как на крыльях. Косой подол с огромным вырезом машет им в след, полыхая в случайном порыве ветра. Меня сканируют глаза мужчин, обалдевших от увиденного. Крепкая ладонь прочно держит мою, Марат рядом, а я готова растаять от нахлынувшей ярости. Бессильной, обезоруживающе реальной, с которой не поделать ничего. Подступившие слезы сдавливают горло, режут глаза, но «маска» яростно улыбается. Нас провожает молчание и обрывки стона сакса.

– Прошу прощения, господа! Ошиблись усадьбой! – актер машет всем рукой, едва поспевая за нами. Машина не заперта. Марат срывает ее с места, набирая обороты на идеально ровном спуске. Забившись у окна, дрожу, все еще видя перед собой… отца. Сознание требует ругательств последними словами, оскорблений, проклятий, но не могу… В память о маме, о моем детстве, и как же погано на сердце! Предатель! Погрязший в деньгах и долгах ублюдок! Мой папа… Непрошенные ручейки бегут по щекам, капая в декольте.

– Нельзя, Настя! Линзы! – Марат одергивает меня.

Послушно растираю слезы по щекам, жалобно глядя на него, моего спасителя и подельника, рискнувшего ради меня своей карьерой. Тело все еще подрагивает в предвкушении нашего одиночества, ожидая, когда за авто закроются ворота небольшого домика на другом конце Сочи. Еще полчаса и все будет кончено! Спектакль сыгран, и на лбах моих врагов стоят красные лазерные отметины! Почему же так хреново? Проснувшаяся совесть решила поныть? В пекло ее, продажную тварь! Видимо, позабыла, как тело корчилось от боли, истекая жизнью на серых скалах, и сердце выло, прощаясь с кровавыми каплями выскобленного малыша!