– Не знаю... – простонала я и залилась слезами, оплакивая свою
несчастную судьбу.
– Ну, ну, нога на месте! – успокоила меня девушка. – А остальное
можно вылечить.
Она помогла мне подняться, но у меня даже не получилось
распрямить ушибленную ногу, не то что встать на неё. Кто-то из
прохожих предложил помощь, но девушка ответила, что мы и вдвоём
доберёмся до дома. Одной рукой она держала меня за талию, а я
опёрлась на её плечо. От волос девушки приятно пахло сухими розами.
Свободной рукой она подхватила корзинку и крикнула:
– Дядя, я пошла!
Усач стоял у лавки, уперев руки в бока и качая головой. На слова
племянницы он интенсивно закивал, будто говоря – какие могут быть
возражения!
Дождь почти прекратился. Мы кое-как дошли до мостовой, молча,
потому что я была очень сосредоточена на том, чтобы не наступать на
правую ногу, при этом левой не поскользнуться снова и не слишком
утомлять девушку.
– Меня Лорой зовут, – наконец заговорила она, – а тебя?
– Е... Рина. Нам вон туда, за пекарню.
– Знаю.
– Ты знаешь, где я живу?
– Видела тебя в саду. Я как раз приехала к дяде, когда пошли
слухи, что колдун вернулся. Ну, я сразу побежала посмотреть,
любопытно было.
В горку мы ползли очень медленно, как две древние старушки на
променаде. Коленка пульсировала и горела, балетки набрали воды из
луж и хлюпали. Лора пыталась подбодрить меня, шутила, но у меня
разболелась голова, так что я даже ради приличия не могла
улыбнуться. Прыгать на одной ноге было тяжело, чёрная
сумочка-кошелёк била по животу и позвякивала монетами.
– У моей мамы такой же был, – снова нарушила молчание Лора, но у
меня не осталось сил ответить.
К тому времени как мы добрались до дома, моё дыхание
окончательно сбилось, да и Лора устала. Мы остановились отдышаться.
Из почтового ящичка торчал мокрый конверт. Достоевскому на голову
осыпались белые лепестки.
– Пойдём? – я кивнула на вход.
Лора вдруг рассмеялась:
– Смешная ты, как я пройду?
Я непонимающе посмотрела на неё.
– Это же охранники, – девушка кивнула на львов. – Нужно, чтобы
колдун разрешил. Ну, или если ты вдруг знаешь имена.
Она снова засмеялась. Я открыла было рот, но она меня
опередила:
– Да шучу я, шучу! Никто не даёт сай имена.
– Почему это? – возмутилась я.
– Ты же не даёшь имя табуретке!
Кажется, я её очень развеселила.
– Я одна до двери не дойду, – буркнула я.