– Ваш муж, – начал гость после недолгого молчания.
– Я знаю, – перебила хозяйка, приходя в себя. – Тень. Забрала его.
Мужчина застыл, ошалело глядя на Марию. Она не знала. Не могла знать. Тогда почему? Он быстро справился с собой, припомнив что-то важное.
– Девочка. Кажется, у неё был жар.
Мария забеспокоилась. Судорожно пощупала дочкин лоб. Он был горячее обычного. Закрытые веки подрагивали. Она не спала. Ей было плохо. Мать это чувствовала. Она заметалась, не понимая, что нужно сделать. Шагнула было в комнату, но вернулась. Бросилась к вешалке с одеждой, но остановилась.
– Я сбегаю за врачом, – понял её порыв гость. – Я знаю, где…
Он помчался, не договорив, не дал ей времени возразить. Не позволил и слова вымолвить. Впрочем, у неё совершенно не было на это сил.
Доктор оказался не очень доволен столь поздним вызовом. Выслушивал сурово, выстукивал ручкой по столу, отвечал сухо, писал что-то мелко и быстро. И всё-таки состояние девочки вызывало опасения. Марию это напугало. Гость тоже был беспокоен, но в отличие от матери, нашёл в себе мужество задавать много вопросов, чем ещё больше раздражал врача. Тот отвечал коротко и ясно. Но понятнее не становилось. Вероятно, он и сам не знал, что происходит.
Так в тревоге и хлопотах прошла неделя. Мария постелила гостю на старом кухонном диванчике. Опасений он не вызвал, страшнее было остаться со своей бедой наедине. К тому же мужчина как-то особенно проникся судьбой Вареньки. Они почти не разговаривали. Она не расспрашивала о случившемся, даже имени его не узнавала. Он тоже не тревожил её лишними разговорами. Только, когда мать подносила к дочери старинную иконку, он морщился и качал головой.
– Лишнее это. Не для неё.
Девочка действительно реагировала странно. Ворочалась, плакала сильнее, издавала непонятные звуки. Мария печалилась. Ей в детстве этот ритуал всегда помогал. Сына тоже «лечила» таким способом. Что-то было здесь недоброе. Но матери не хотелось об этом думать. Поэтому она утешалась другим.
Радостно было смотреть ей, как Стёпушка подкрадывается к сестриной кроватке и подолгу стоит над ней, неподвижно и заворожено разглядывая её лицо. Девочка тоже успокаивалась, точно чувствовала защиту. Материнское сердце таяло.
Весть о болезни Машкиной дочки разнеслась быстро. Прибежала соседка. Сердобольно охала. Слёзкой брызгала. А взгляд недобрый. Это даже гость заметил. Но промолчал. И всё же к совету её хозяйка прислушалась. Надежду вселял рассказ про бабку-знахарку из полузаброшенного соседнего села, которое в давние времена населяли то ли казахи, то ли татары. К этому времени почти все разъехались. Одни в Казань, другие прямиком в Москву. А знаменитая целительница, говорят, осталась. Благодатной и щедрой считалась алтайская земля для травников и народных врачевателей. Конечно, истинных мотивов старой знахарки никто не знал, а всё, о чём болтали местные, оставалось одними только слухами. Как бы там ни было на самом деле, Марию история воодушевила.