Все было прекрасно, но у искусственного интеллекта все же был изъян: мы не могли адекватно и быстро реагировать на события, принимать собственные решения в изменяющейся реальности, не прописанной в программе. Мы просто стояли, как истуканы, дожидающиеся ответа оператора, пока нас разбирался на запчасти.
И тогда создатели пошли на риск. Оставили крошечную лазейку для нашего собственного выбора, настолько маленькую, что в подавляющем большинстве случаев она все равно не играла никакой роли. Мои предшественники могли лишь молча смотреть, как их конечности нещадно отрываются обезумевшими мародерами. На черном рынке мое тело стоило очень дорого. Невероятно дорого. И именно из-за этого я стала мишенью на прицеле всего мира.
Но далеко не всех интересовали мои запчасти и сложные дорогущие мнемосхемы. Кто-то просто желал уничтожить меня и навсегда стереть со страниц истории. Именно по этой причине я стала мишенью для них, в частности – для него, единственного, кто зачем-то поддался человеческой слабости, еще больше подчеркивая мою исключительность, и дал мне имя. Можно подумать, что простого обозначения моей модели L1l1T было недостаточно: я и без того осталась последней в своей серии. В мой адрес обычное людское имя Лилит звучало, как истинное циничное издевательство. Я не человек и никогда им не стану, пусть далеко не все могут отличить меня теперь от скитающегося по бесконечной пустоши беженца.
Все, что мне остается теперь – бежать. Никогда не задерживаться на одном месте надолго, не дожидаться, когда покажется дозорный планолет и засечет мои сигнатуры, светящиеся на их радарах красной точкой. Мишенью на моей груди.
– Добровольцы? – Марк, высокий темнокожий мужчина с пронзительными, теплыми карими глазами и темными курчавыми волосами по плечи, лет 35, бросил вопрошающий взгляд на свою скромную паству. – Ну же, долой скромность. Сейчас не время капризничать.
Его недовольство вполне можно было понять: запасы провизии и чистой воды иссякли еще вчера, да и приближающаяся зима заставляла всерьез задуматься о смене скудного ветхого гардероба. Пусть в этих широтах снежные бури даже в самые холодные месяца случались все реже, спасибо налаживающемуся после ядерной катастрофы климату, но в истасканных лохмотьях, в которых еще можно было слоняться по пустоши затяжной осенью, люди обречены на погибель через каких-нибудь пару месяцев.