А тут неплохо. Огромный спортивно-оздоровительный комплекс, вынесенный подальше от сталелитейных заводов, расположился даже не на окраине города. Убегающая на северо-восток долина вместила и горнолыжные трассы всех возможных степеней сложности, и бесчисленные крытые и открытые стадионы, залы, постоянно продувалась ветрами, бегущими либо от холодного северного океана, либо с востока, от более тёплых вод. Так что, запахов, способных выдать близкое расположение предприятий тяжёлой индустрии, тут почти никогда не ощущалось, да и не видно этих колоссов со склонов гор. Зато вокруг облагороженный лес, парки, аккуратные дороги, ведущие от подножия пиков чуть ли не к заснеженным вершинам.
Они почти никогда не избавляются от ледников до конца: Элан не мог припомнить ни одного лета, чтобы даже самое жгучее солнце полностью растопило такой хрупкий на вид панцирь из снега и льда, и, казалось, что на северо-запад убегают ряды исполинских копий, чьи белоснежные наконечники в жаркий сезон обманчиво дразнили воображение прохладой.
Но сегодня скованных стужей вершин не видно – небо плотно затянула пелена облаков и зарядов дождя, порой таких плотных, что даже трудно было разглядеть недалёкие леса. Налетал очередной шквал, и весь пейзаж исчезал в потоках неистового ливня, словно Творец прятал срамную наготу деревьев от взглядов живых существ.
Зато внутри тепло и сухо, конечно, сухо при условии, что ты откажешься от удовольствия искупаться в бассейне, но лидер Навигаторов и не собирался окунаться. Во-первых, он на работе, присматривает за своими подопечными. Во-вторых, нужен специальный чехол для хвоста, без этого чудного приспособления, превращающего рыжего красавца в плотно спеленованную подвижную колбасу неопределённо жёлтого цвета, в воду не пустят. Такие правила: людям положено прятать свои волосы под шапочками, а «лисам», коих с не таких давних пор в Институте заметно прибавилось, ещё и хвосты, дабы не загрязнять общественный водоём своей шерстью.
Оставалось сидеть на бортике и с лёгкой завистью наблюдать краем глаза за расшалившейся детворой. Но чаще чем дурачащихся девчонок его взгляд ловил собственное отражение в стекле.
Он сильно изменился, и дело даже не в том, что ему уже под сорок – это только начало зрелости. Разверзшиеся потопом небеса как в плохом кино показывали его лицо, отмеченное печалью, и огромные голубые глаза, из которых уже давно ушёл огонёк задора, а в бездне внимательный взгляд мог легко увидеть притупившуюся за долгие годы, но никуда не ушедшую боль. Он больше не рыжий: короткий ёжик так рано поседевших волос был скорее пепельный, выдавая перенесённое давным-давно чудовищное потрясение. Весёлый и жизнерадостный плут не пожелал оставаться в мире скорби и печали, и, казалось, навсегда ушёл в неизвестные дали, даже не пообещав вернуться…