– Я, между прочим, школу с медалью закончила, а институт с красным дипломом, – возмутилась мама, переместившись к окну, – это чего-нибудь да стоит!
Она шумно втянула толстеньким коротким носом воздух, словно подкачивая и без того круглое раскрасневшееся лицо. «Всё, теперь ещё на час нотаций!» – пронеслось в голове у Пети. Но вместо наставлений на друзей обрушился пронзительный крик. Мама попятилась к шкафу, с ужасом глядя на подоконник.
– Убери это… это от меня – пробормотала она, указывая дрожащей рукой на маленького жучка.
Петька осторожно накрыл божью коровку ладонью:
– Всё, не бойся, она тебя не тронет.
– Выкинь её! – крикнула мама, выскакивая за дверь.
– Да, видишь, выкидываю, – Петька помахал рукой у открытого окна.
Когда мамины шаги в коридоре затихли, он раскрыл ладонь и поднёс коровку к лицу.
– Динка, смотри, это она!
– Кто?
Девочка подошла рассмотреть жучка поближе. Он был крупней божьей коровки, и чёрная точка на алой спинке вовсе не точка, а скошенный ромбик с заострёнными краями. Совсем как…
– Неужели ты думаешь… н-е-е-е-т, от дачи на машине три часа ехать, она бы не смогла… и времени сколько прошло, а они долго не живут.
Жучок взлетел, но лишь для того чтобы сделать круг по комнате и на этот раз усесться Пете на голову, щекоча кожу под волосами. Петька рассмеялся:
– Это моя Каравелла! Она вернулась.
– Не может быть! Ну, похожа, наверное, жуки такой породы одинаковые, а у вас на всём что летает семейное помешательство.
– Знаешь, что, – Петины брови снова понеслись вверх, – проваливай к своим нормальным, и чтоб я тебя больше не видел!
– Петь, извини, я не хотела…
– Я сказал: проваливай.
За окном прогремел гром. Ливень обрушился стеной внезапно, как будто кран повернули.
– У меня зонтика нет, можно я останусь, пожалуйста… – Динка жалобно поглядывала то на друга, то в окно.
Петька молча прошёл в коридор. Динка, нарочно копаясь с ремешками на босоножках, продолжала извиняться. Петька вынул с полки зонт и, сунув его Динке, буркнул:
– Себе оставь.
Едва за Динкой закрылась дверь, божья коровка больно куснула Петьку в затылок. Ему пришлось вылавливать коровку на голове и успокаивать.
– Всё хорошо, девочка, тебя никто не обидит, – шептал Петька, – только никогда больше не улетай, обещаешь?
Каравелла потёрлась усиками о Петькину руку и устремилась к дедушкиной фотографии, висящей на стене. Здесь коровка увлечённо закопалась в излучине резной деревянной рамы, не обращая внимания на строгий взгляд дедушки.