– Ну да, – улыбнулась Озла. – Я подумала, что тебе, наверное, нужен предлог, чтобы выходить из дома, и…
– Ты подумала. – Озла никогда еще не слышала, чтобы Бетт кого-нибудь перебивала. Щеки Бетт вспыхнули. – А знаешь, что думаю я? Я думаю, что мне хотелось, чтобы меня оставили в покое. Я думаю, что хочу, чтобы мать на меня не сердилась и не заставляла держать Библию по двадцать минут. Чего я не хочу – это работать среди чужих и делать то, чего не понимаю.
– Мы в первые недели точно так же ничего не понимали, – заверила ее Маб. – Со временем разберешься. Мы просто пытались…
– А ты хочешь, чтобы я «выработала характер». – Бетт безжалостно передразнила Маб. – Но, может быть, вам двоим следовало подумать, что такая, как я, «полное и безнадежное воплощение Фанни Прайс», была бы счастлива оставаться дома, там, где мне место.
Она выбежала из комнаты. Секунду спустя хлопнула дверь ее спальни. Маб и Озла ошарашенно переглянулись.
– Надо было спросить у нее разрешения, прежде чем предлагать ее кандидатуру. – Озла осела на кровать. – Не стоило лезть не в свое дело.
– Ты ведь не хотела…
– …распоряжаться ею, как ее мать?
Маб вздохнула.
«Дорогой Филипп, – подумала Озла, – похоже, я, извини за выражение, роскошно, прямо-таки по-королевски села в лужу».
Сентябрь 1940 года
– Привет, можно мы тут сядем?
Еще две недели назад Бетт подскочила бы от страха. Но теперь, усталая, пришибленная, она просто кивнула двум молодым людям, которые подошли к ней в столовой, устроенной в особняке.
– А я вас знаю. – Крупный черноволосый мужчина поставил свой поднос на ее стол. – Вы были на первом заседании Безумных Шляпников.
– Что?..
– Литературного кружка. На втором заседании мы обсуждали «Алису в Зазеркалье». Джайлз принес хлеба с маргарином и все ныл, что, мол, по крайней мере, Алисе за чаепитием у Безумного Шляпника досталось настоящее масло. С тех пор мы и называем себя «Чаепитием у Безумного Шляпника» – звучит не так помпезно, как «Литературный кружок БП». Вы ведь присутствовали лишь на первой встрече, не так ли? Постойте, не говорите… – Черноволосый прищелкнул пальцами, припоминая. – Бетт Финч! – Довольная улыбка. – У меня хорошая память на имена.
Бетт изобразила некое подобие улыбки, гоняя еду по тарелке. Была половина третьего ночи, середина ночной смены. В столовой пахло бриллиантином, прогорклым жиром и гренками с жареными почками. Ночные труженики спешили занять свободные места – одни полусонные, другие бодрые и смешливые, будто в обеденный перерыв на обычной работе. Но желудок Бетт еще не привык к столовской еде. И казалось бы, спустя без малого месяц службы ей пора бы уже перестать покрываться мурашками в окружении незнакомых людей, но вот ведь…