Почувствовав окончательно накрывшую его от всего навалившегося усталость, Неро опустился на землю и не заметил, как уснул. Солнце, словно только этого и ждало, погрузилось за край луга, мягко подсветив напоследок буйство разнотравья, украшенного вкраплениями ярких цветов. Наполнив картину особым очарованием оттенков и игры теней.
Неро этого уже не увидел. Переживания дня во сне перенесли его в детство. Раскрытые крылья. Буйство ощущений, с ясностью, четкостью и силой пережитых только-что. Трепетное предвкушение полета. Вот-вот, еще чуть-чуть и он очутится среди манящих силуэтов в голубой выси… Удар. Жестокость. Боль. Унижение.
***
Он проснулся с первыми лучами. Чувствуя себя разбитым, встал. Оглядел свое тело. Все та же массивность костяных пластин. Словно и не было вчерашнего их уменьшения. Неро немного настороженно развернул крылья. Лучи встающего солнца коснулись их. Мягкое тепло и красота утра обволокли его напряженную, после вернувшегося во сне, душу. Подарив некоторое расслабление и покой. Это было не так сильно, как накануне, но все же помогло справится с липкой тяжестью сна.
Неро с надеждой взмахнул крыльями. Но оторваться от земли не смог. Восстановившая за ночь свою крепкость броня тянула вниз. «Надо что-то с этим делать», – подумал Неро и в тягостных размышлениях побрел в сторону привычного сумрака Сурового Леса.
Тени и лесные хитросплетения охватили его. Окружившее пространство потеряло простор. Куда не бросишь взгляд, везде что-то было. Изгибы веток, массивы стволов, веера листьев, щетинистость игл. Увитая и перепаханная вздыбленными корнями земля. Ломанные линии скалистых выступов. Провалы нор, черные зевы пещер. И тропы, тропинки, стежки, лазейки между всем этим нагромождением.
Неро шел среди хаоса линий, среди сложно закрученного кажущейся несвободой пространства. Шел, как много раз до этого. Но все-же было и другое. Внутри него бродили отголоски ощущений, отчасти всплывших из глубины памяти и новых, ранее не изведанных. И те и другие меняли его, все большими нитями связывая с миром вокруг.
Он понял, что двигается по зарослям не так, как двигался уже много лет, напролом. Огибая только неодолимые при всем желании препятствия. Более тонкое, подаренное ему новым познанием, восприятие мира, накладывало на его движение большую чуткость к пространству вокруг. Тело невольно искало в себе большую гибкость, возможность не слепо ломиться, а гармонично встраиваться в окружающее. Находить свободу там, где в отличии от небесного простора, ее не увидишь сразу.