– Спасибо, печка-матушка, вкусно!
Но тут лепёшка выпала из Ёжиковых рук, потому что сверху камнем упала огромная птица и уселась прямо ему на плечо. Это была сова. Тяжёлая. Ёжик невольно пошевелил плечом, и птица слетела к противню, защёлкала клювом:
– Ну, что едим? Уф, фу – не моё!
– Не твоё – не твоё, Васса Ферапонтовна, – ухмыльнулся кот. – Но ты как раз вовремя. Надо бы Ёжку разыскать и рюкзачок, если он при ней.
– Это не вопрос. Вопрос – сытный ужин для меня. И не консервы!
– Сделаем, – развёл лапами кот.
Он открыл балконную дверь, распахнул окно, и сова быстро скрылась в сумеречном небе.
Ёжик через голову кота пытался выглянуть во двор – так хотелось увидеть друзей, которые живут обычной, реальной жизнью. Поделиться с ними. Ведь не поверят ни за что. Скажут: Серёга, ты ку-ку…
– Серёга, ты ку… куда раздетый на балкон? – грозно зашипел кот. – Адаптация. Забыл?
Ёжик прижался к печке:
– Баюн, а ты… забыл дыру залатать.
Кот молча достал из-под печи полено, взвесил его в лапе, достал другое, потяжелее, проворчал:
– Стой здесь, не двигайся, я мигом.
В прихожей со свистом хлопнула дверь. Серёжка остался один, не считая печки. Среди этих чудес ему было сильно не по себе. И он стал вслух считать все сегодняшние сказочные перемены в своей жизни: Баба Яга – раз…
– Звал?
Ёжка возникла из ниоткуда. Весёлая, пахнущая морозом, молодая и красивая. В руках – школьный рюкзак. И Ёжик немедленно притянул его к себе.
– Зачем он тебе понадобился?
– Да так. Допустим, защиту поставила.
– Чегооо?
Но Ёжка не ответила, она сняла свою шубку и снова превратилась в обыкновенную старуху – Бабу Ягу.
– Баюн, ставь-ка шамовар, милок!
Тихонько щёлкнула входная дверь.
– С каких пор я тут слуга? – Кот вошёл, шумно фырча. Полена при нём уже не было, зато был объёмистый свёрток, который он тут же затолкал под печку.
После чая с ещё тёплой ягодно-ореховой «пиццей», Ёжка объявила:
– Ну, Ёжик, таперича у нас с тобой вечерний… как это?
– Променад, то есть, пролетад, – подсказал кот, – и кому-то трусоватому придётся надеть памперс.
Ёжик обиделся, но промолчал, тем более, что в балконное окно стучала крыльями сова. Она держала в своём изогнутом клюве что-то большое, живое и мохнатое. При ближайшем рассмотрении это оказалась сова. «Совиха», как уточнила Васса Ферапонтовна. Грязная до черноты совиха испуганно таращила глаза и не издавала ни звука. Васса Ферапонтовна вытащила её из той самой дыры. Гостью из бездны отмыли. Высушили. Выяснили, что человеческой речи она не понимает. И тут случилось ЧП. Васса Ферапонтовна, бережно расправляя клювом теперь уже белые пёрышки на грудке совихи, сделала заявление: