Очертания тела, которые всё больше начинали нравиться. У Вики наступала та пора взросления и изменения тела, когда подростковая худощавость и вытянутость уходила, оставляя о себе на память тонкие запястья и щиколотки, острые плечики, почти мальчишеские узкие коленки. Всё ярче вырисовывалась линия талии. А то, что верх от прошлогоднего купальника стал слишком мал, смутило и, в то же время, порадовало Вику, но слегка озадачило маму непредвиденными тратами времени и денег перед самым отъездом.
Но кофта просто замечательно всё это скрывала. И если вдруг захочется стать невидимкой, то лучше её не найти.
– Обедать! – донеслось из кухни.
– Пойду позову ребят, – негромко добавила мама.
Вика только успела повесить в шкаф вешалку с несколькими свитерочками, как изо всех окон в комнату хлынул электрический, фиолетово-голубой свет. На доли секунды начертил на полу узоры тюлевых занавесок, оконных перекладин и, кажется, даже тонкой паутинки в укромных углах.
Дом словно перетряхнуло по брёвнышку, так, что подпрыгнул пол и потолок, посыпалась пыль, и труха зашуршала под обоями. Старинный радиоприёмник на стене щёлкнул и затих. И тут же все звуки утонули в оглушающем треске, ударном тяжёлом гуле, от которого заложило уши.
Перепуганная, оглохшая и почти ослеплённая Вика рухнула на колени, прижав ледяные ладони к щекам. По старым проводам от счётчика до розеток и выключателей побежали маленькие, сиреневые молнии, словно шустрые ящерки, пропадая и появляясь снова, неуловимо быстрые, моментальные. С неслышным треском они спустились к ближайшей розетке. Внутри что-то вспыхнуло и в нос ударил запах сожжённых проводов. С хлопком взорвалась лампочка в старом абажуре и на плечи посыпались тонкие стеклянные осколки.
С тот же момент погас свет на кухне, и дверь распахнулась. Отец метнулся через всю комнату к счётчику и резко повернул тумблер. На пороге стоял перепуганный не на шутку брат и беззвучно открывал рот. За его спиной мама и бабушка размахивали руками и тоже без конца открывали рты.
Через несколько минут Вика, дрожа разнокалиберной дрожью, уже сидела на кухне. Не сводила глаз с яркого огонька свечки, зажжённой бабушкой, грела руки о чашку с крепким чаем и потихоньку начинала слышать. Мама аккуратно, частой расчёской вычёсывала из её волос мелкое стекло.