Очень странным местом оказалось это озеро.
Издалека, с вершины холма оно выглядело вполне обычно. А вот вблизи… Поначалу Вика просто замерла от открывшейся перед ней очаровательной картины, будто сюжета японской миниатюры. Над самой водой расплела зелёные косы плакучая ива. Склонилась словно девушка над зеркалом, что затаив дыхание рассматривает своё отражение. Тонкие прутики, как нити изумрудных бус, ниспадали до глади пруда, продолжаясь в отражениях, через тонкую грань, сшивали в одно целое реальный мир и зазеркалье.
А на поверхности воды цвета молока и стали серело полутораметровое бетонное кольцо с зубчатыми, разноуровневыми краями. Вода стояла у самого нижнего края, готовая вот-вот ринуться вниз, но ни течение, ни ветерок не смели колыхнуть гладь и вызвать движение в этом мире тишины и спокойствия.
В сумерках будто остановилось время.
«Двадцать ноль ноль» – показал маленький, серо-зелёный экран. Двоеточие мерцало в ритме ударов сердца, а цифры застыли на месте. Слишком долго, гораздо дольше минуты висели на экране двойка и три нуля.
Слишком долго девушка носила на себе напоминание о том, кого следовало бы сразу забыть.
Вика отстегнула мягкий пластиковый браслет. Прижала к губам холодное стекло. Зажмурилась, размахнулась и швырнула часы в озеро. Не открывая глаз, услышала тихий всплеск, представила, как на поверхности расходятся круги, как вода заливает дисплей, и часы, плавно переворачиваясь, опускаются в мягкое облачко ила. А лёгкие волны уже добрались до бетонного кольца и заплеснулись внутрь, нарушая недвижность и безмолвие.
«И меньше всего нужны, мне твои come back’ и…»
Вика села на траву, спрятала лицо в ладонях. Но плакать она и не думала. Боль прошла, словно её выжгло той вспышкой молнии, оставив в душе чистый, белый свет. Но пока ещё было жаль той беззаботной лёгкости, всепроникающего счастья, что билось в груди, когда она думала, что любима по-настоящему.
Но всё это осталось в прошлом году. В прошлом – двадцатом веке. В прошлом – первом тысячелетии.
Теперь всё будет по-другому. Она стала другая.
А завтра будет целое лето… первое лето нового тысячелетия. И новая жизнь.
Вика открыла глаза, огляделась. Солнце село. Спряталось в туманных испарениях, что поднялись от перегретой за день земли. С болота потянулась холодная, вязкая тишина. Каждый неосторожный шорох далеко разносился в набегающих сумерках, стелился над водой, улетал в темнеющее небо.