– Зачем? Ты лучше скажи, зачем тебе в Академию?
В темноте было легче беседовать. Ты как бы ведешь разговор с кем-то, кто и так все знает, и тайны ни к чему.
– Ну, все считают, что я ничего не умею… – грустно потеребила Каарина белую шерсть Талисмана, уютно свернувшегося под плащом. – И я хочу им доказать, что это не так.
– А это так?
– Нет! Не знаю…
– Доказывать свою состоятельность другим – бесполезная трата времени, – возразил голос Рома из темноты. – Берись за дело, только если хочешь доказать ее себе.
– Но почему?
– Слишком много вопросов для одного вечера. Спи, завтра тебе предстоит много работы.
* * *
* * *
– И что ты на все это скажешь, Тали? – Каарина со своим неизменным белым спутником шествовала по влажной от вчерашнего дождя и ночного тумана дороге между бедняцких домиков окраины Гельсингфорса.
Талисман, легкомысленно повиливая хвостом, совершенно неподобающе для помеси собаки и полярного медведя склабил жутковатую улыбку облупленным стенам, веревкам и корзинам с бельем, закутанным в платки женщинам, перебирающим чечевицу, детям, забавляющимся с тряпичными куклами.
– Да, понимаю, для меня тоже все это ново, – кивнула девочка, тщательно отслеживая лужи на своем пути.
Наконец узкая улочка нищенского квартала уперлась в стену, и грязный проход вывел на каменный мост через сверкающую под солнцем Вантаа. По ту сторону начиналась городская набережная. Кайя облокотилась о парапет и привстала на носочках, чтоб разглядеть свое отражение на речной глади.
– А, может, так и вступают в новую жизнь? – спросила она реку, теребя свою косу. – Ломая старую?.. Ведь все, Тали, все, что было моей жизнью, растоптано правдой: я не дочь заботливой Нуры. А нелюбимый отпрыск жестокого Леннокса. А я почти боготворила его! В итоге, мое стремление к яркому будущему привело к… полному крушению прошлого. Тогда я не хочу больше ничего нового, – девочка всхлипнула и слеза упала на ее блеклое отражение в реке. – Новое теперь страшит меня…
Талисман залаял.
– Да, да, ты прав, – встрепенулась Кайя, утирая щеку. – Мы должны успеть разыскать рынок. А я что-то расчувствовалась. Посмотри только на Рома! Он ни капли не несчастен от того, что не может ходить. С утра Ром не дал ей скучать. Хотя она проснулась рано, цыган был уже на ногах, если так можно выразиться – сидел возле этого своего утюга и рассматривал придирчиво какую-то непонятную железную штуку.