Здесь снова можно утверждать:
– с одной стороны, это описание носит весьма абстрактный характер, который не несет в себе какой-то логики, соизмеримой с культурно-историческим процессом;
– с другой стороны, это описание подходит под конкретность работы ММК как организационной формы (в кружке происходит передача представлений из «поколения в поколение» (правда, под поколением надо будет понимать поколения участников ММК)).
В-пятых.
«Для того, чтобы более полно связать содержание этой притчи со схемой мыследеятельности, надо лишь добавить к ее описанию ещё одну позицию в слое мышления: внешнего наблюдателя, который в данном примере „имеет“ или „разработал“ обобщенные представления о „слоне“».
Это совсем никак не вписано в культурно-историческую логику, но зато очень хорошо вписывается в организационную логику ММК. Это соответствует «супервизорской» позиции лидера и организатора семинара – Г.П.Щедровицкого.
В-шестых.
Итак, если мы захотим увидеть культурно-историческую логику, которая показывала бы нам в общем виде процесс развертывания мыследеятельности в его основных содержательных и структурно-процессуальных характеристиках, то мы этого у Автора не найдем. Мы не найдем и логику вписанности в этот процесс самой позиции Автора.
Но мы найдем проекцию организационно-мыследеятельностной логики ММК на культурно-исторический процесс.
В-седьмых.
Конкретным выражением этой проекции является и пример с Николаем Кузанским.
То, как Автор интерпретирует позицию этого теоретика и встраивает ее в логику развертывания промышленных революций, задает две проблемные точки:
– адекватность интерпретации позиции Николая Кузанского;
– адекватность той исторической логики, по которой описывается воздействие его идей на логику промышленных революций.
Начнем с первого пункта. Здесь надо иметь в виду, стратегическую направленность позиции Николая Кузанского. Для Автора эта направленность совпадает с направленностью, порождающей в будущем логику промышленных революций. И здесь надо сказать следующее.
Позиция Николая Кузанского стратегически направлена на переход от познания вещей к познанию высшего единства мира – Бога. Это понятно, так как этот теоретик был неоплатоником в христианском обличии. А для неоплатоника стратегическое действие (мыследействие) состоит в переводе от познания вещей к познанию «Единого». Таким образом, неоплатонику не нужно разрабатывать технологию познания вещей – это стратегически бессмысленно. Ему нужно лишь показать, что всякое познание конкретных вещей как чего-то самостоятельного и самоценного – стратегическое заблуждение. В сущности, это Николай Кузанский и делает, когда утверждает, что сколько бы «точным» познание вещей ни было, оно никогда не приведет к познанию сущности вещей, то есть Бога.