В-пятых.
Автор завершает свою лекцию описанием процесса «цифровизации».
«Уже сейчас ясно, что так называемая «цифровизация» включает в себя как минимум пять разных аспектов:
Во-первых, речь идёт о возможности создания еще одного искусственного языка, который, как и всякий другой язык, открывает перед человечеством новое пространство вторичного «оперирования» – оперирования со знаками, а не с вещами – со своими специфическими правилами и протоколами.
Во-вторых, можно предположить, что постепенно в рамках этого слоя замещения появится новый класс объектов. Сегодня их иногда называют «цифровыми объектами» или «цифровыми двойниками» неких реальных [прежде всего технических объектов или систем].
В-третьих, по мере совершенствования технических систем появится возможность «прошивки» других вещей окружающего нас мира [в пределе – всей среды нашего существования] датчиками сопровождения их жизненного цикла, с помощью которых они смогут вовлекаться в различные другие процессы использования [от элементарного мониторинга до превращения в элементы систем управления].
В-четвёртых, речь идёт о расширении возможностей учета этого нового класса потоковых данных обо всех стадиях жизненного цикла как «старых» [прошитых], так и «новых» [цифровых] объектов в процессах приятия решений.
И, наконец, в-пятых, у нас может появиться новый тип онтологических картин. Я называю их кентавр-онтологиями, а устойчивые «единицы», которые могут быть выделены в рамках этих онтологий – кентавр-системами [деятельностно-природными, человеко-машинными, социо-культурными]».
В-шестых.
И итоговое замечание.
«Однако, Мир-в-которым-мы-живем от этого не станет проще.
Оставаясь людьми, мы будем, во-первых, сохранять онтологическую слепоту, присущую любому человеческому действию и, во-вторых, мы будем оставаться разными.
Безусловно, появление новой знаковой системы, которая изменит не только правила оперирования со знаками, но и правила объективации результатов этого оперирования существенно изменит нашу деятельность. Но сама деятельность не станет проще.
В ней все равно сохранятся две основных проблемы любой эпистемологической и мыследеятельностной ситуации: проблема Бытия и проблема Другого».