– Держись крепыш! – донёсся до него выкрик девушки что, закончив с порошком, тыкала в трубку металлическим стержнем.
Её голос вернул его к действительности правая рука, обронившая корд уже не могла сжаться в кулак и потому он проредил клыки очередному неугомонному мертвяку локтем, шумно выпустив стоном воздух, почувствовав, как в лодыжку тоже кто-то вгрызся.
– Клином! – это зычный голос принадлежал уже другой женщине, привыкшей повелевать в пламени самой лютой сечи.
Безымянный узрел как небольшой отряд, подняв из-за каплевидных щитов копья прорывается к нему, сквозь всё возрастающее число мертвецов. Чьи ряды составляли теперь не только эти стелющиеся по земле твари, но и другие отвратные неупокоенные по виду вчерашние горожане, вырывающиеся из всех давно покинутых жизнью домов. Явились и их извечные спутники, лютого вида питомцы дворовые псы, исковерканные в клыкастых поджарых чудищ, обросших язвами да нарывами.
Онемение почти захлестнуло разум, втягивая его в блаженную тьму. Снова хлопок и он видит, как женщина, служившая остриём режущего прытких покойников клина, в громоздком пластинчатом доспехе, истово орудуя двуручным мастодонтом клеймором, прорубается все ближе к нему.
Широкий горизонтальный взмах и три сухих мумий разлетаться ошмётками и потрохами. Оборот вокруг себя, косой удар разваливает в полы растянувшуюся в прыжке жуткую дворнягу. Крест на крест широкими мельницами порхает неподъёмного вида Клеймор. Но его вес не важен для воительницы, она пользует инерцию переходящих из одного в другой ударов. Снова оборот и руки, сокрытые пластинчатыми наручами, отпускают длинную рукоять хватаясь за конец клинка. Всаживая на исходе оборота тот гардой на манер чекана в мерзкую паукообразную тварь восьми лап, сросшуюся спинами из двух тел.
Пустота, безымянный не иначе из далека чувствует, как его словно мешок лука взваливают на плечи и куда-то волочат, закидываю на круп коня судя по запаху давно нечищеного, и бешенная скачка пред спасительным забытьем.
– Выживет Исаак? – опять этот грубый голос прорвал блаженство беспамятства.
– Должен, силён он! Ой как силён, некоторые и после одного укуса ноги протягивают, а этот чуть не в лоскуты погрызенный дышит на зависть горну кузнечному. – отвечает ей глухой почти шёпот, явно принадлежащий какому-то старцу.