У нас даже почти получилось – в дом мы попали без проблем, только калитка у ворот скрипнула неприятно, будто бы давая нам последний шанс одуматься. А вот дальше… Дальше, если честно, я помню все крайне отрывочно.
Вот мы заходим в темную прихожую и оглядываемся. Я четко знаю, что за моей спиной еще трое моих товарищей, слышу их дыхание, а потом… Я остаюсь совершенно один. Где? Не имею ни малейшего понятия, потому что вокруг пронзительно темно, настолько, что мне кажется – я ослеп. Ни звуков, ни шорохов, ничего, только темнота, абсолютная.
Вот я пытаюсь кричать и понимаю, что ни звука не могу издать, мой рот просто открывается вхолостую. Вот кто-то рядом шевелится, касаясь моей руки, но лучше бы никого там не было, потому что прикосновение это вовсе не теплое и дружеское – по моей руке будто проходятся наждаком, срывая с мясом кожу. И я кричу, но звуков все еще нет.
Вот я сворачиваюсь в комочек, пытаясь защититься от прикосновений. Они пугают меня, я все еще беспомощен и слеп, и понимаю, что если это «что-то» коснется меня всерьез, с намерением убить, а не.. изучить? Поиграть? Для меня все будет закончено.
Вот резкий свет слепит глаза, и я снова в прихожей, совершенно целый и невредимый, а за моей спиной испуганно таращатся мои друзья, зареванные и даже, кажется, описавшиеся от ужаса. А напротив нас зависнув в воздухе парит какая-то тварь, мало похожая на все, что я когда-либо видел в своей короткой жизни. Я готовлюсь умереть, но…
В этот момент меня и моих друзей буквально отшвыривает за дверь. Между нами и тварью появляется Степан Михайлович с какой-то жутковатой улыбкой. Он раскидывает руки, что-то бормочет, и тварь воет в попытках то ли убить, то ли убежать. Я не вижу до конца, скорее больше понимаю, что именно от Степана Михайловича зависит, выживем ли мы все, или же наши косточки найдут когда-нибудь потом, если вообще найдут. Я кричу, когда тварь отращивает из тумана щупальце, которое пытается обойти Степана Михайловича со спины и добраться до нас, но наш спаситель и сам не дремлет, ударяя по щупальцу четками и продолжая бормотать что-то непонятное. Тварь воет, мечется по коридору, пытается достать хоть кого-то. А потом дверь захлопывается, окончательно отсекая нас от сражения, которое идет внутри дома. И только по громкому вою я понимаю, что все. Закончилось.