– Мародёрка.
– Так ночью не ходят же.
– Так обычные люди нет. А разведка только ночью и ходит по долгу службы. Ну и мародёры тоже, они самые бесстрашные.
– Скорее самые отмороженные.
– Тоже верно. Пошли, обойдём по кругу правее. Там сейчас к ним в гости придут. Глянем что да как вообще. Если начнётся заварушка, обогнём ещё большим кругом, нам ночные встречи ни к чему.
– Согласен.
Мы вышли и ближе к концу сквера, сидя в заброшенном фонтане, застали сцену, как один мародёр сбежал, а двое стали отбиваться увесистыми дубинками от пришедших зевак.
– Это вот они мертвых разбудили? – показал в них рукой Яр.
– Да. Только их мёртвыми уже давно не зовут если что.
– А как зовут? – удивлённо спросил Яр.
– Любопытные.
– Как нежно. Впрочем, везде их зовут по-разному. Главное чтобы они на зов не приходили. Как думаешь, отобьются? – спросил он меня, потому что между нами было метров сто, а я смотрел на них в оптику.
– Жить захотят, отобьются.
– Ну я за них в целом. Пусть отбиваются. Не охота ещё один круг давать, если вдруг они начнут пальбу в ночи и сюда их стянется с десятки.
– Да здесь и сотнями стянутся. Если долго палить.
– Так ты спец в этих делах Лиис? Часто ночью ходил?
– Ходили. Часто.
– Я вот нет. Я всё больше под прикрытием. Днём. По проторенным дорогам. Работа у меня другая была. Для меня здесь ночные вылазки – в новинку.
– Всё. Отбились. Уходят. И мы уходим. Вон вдоль посадок. Домами что-то нет у меня желания пока идти.
– Чувствуешь?
– Да.
– Это хорошо что чувствуешь Лиис. Дольше жить будем.
Вскоре не потребовалась даже оптика. Очень малая часть любопытных стала в полу сне бродить бесцельно по округе. Чем была вызвана бессонница, мы знать не могли. Потому что мародёры справились в тишине и привлечь никого не должны были. Впрочем активность нам на руку. Меньше шансов встретиться с кем-нибудь из живых людей. Большая часть любопытных, удачно притворялась мёртвой, лёжа в разных, самых непредсказуемых местах.
Мы ступали тихо и мягко. Едва начинало светать. Так что вскоре, дабы не светиться самим, мы вышли на большую улицу и прижались к стене первого попавшегося, треугольной формы семиэтажного дома, в длину, по меньшей мере с полкилометра. Прокарабкавшись по стальным решёткам и художественному рельефу стены, мы оказались на пятиметровом балкончике третьего этажа, с давно выставленными на него высохшими цветами. В сильных сумерках, Ян расковырял своими инструментами раму окна и мы беззвучно влезли в пустующий зал.