– Что значит должен? – спросила Светлана. – Никому ты ничего не должен! Ты ведь свободный человек…
– Свободный человек? Да, где ты видела в наше время свободу?
– Свободен тот, кто желает быть свободным. Человек сам волен определять свою судьбу.
Муж с упрёком смотрел на жену, но противопоставить чем-либо не мог.
– Что наше государство сделало для тебя, чтобы ты был ему чем-то обязан? – продолжала Светлана, пытаясь закрепить результат. – Разве может какой-то клочок бумаги диктовать тебе что делать?
– Это не просто клочок бумаги…
– А что тогда?
– Это приказ, который сообщает, что я должен явиться в военкомат.
– Кто отдал этот приказ? Что это за человек? И с какой стати ты обязан ему повиноваться?
– Дело не в человеке. Понимаешь… это машина. Государственная машина. Против неё не пойдёшь. Будь это люди, можно было бы сопротивляться. Но это не так. Это машина для убоя… бездушный инструмент. Она уже схватила тысячи… сотни тысяч человек. Почему же ей не схватить меня?
– Потому что ты этого не хочешь.
– Мало ли чего я хочу! – бессильно постановил Сергей. – Те другие… кто уже на фронте… тоже не хотели.
– Но они не были свободны. Они стояли под перекрёстным огнём и потому пошли… пошли вынужденно. А ты свободен сейчас! Ты пока ещё можешь выбирать!
– Нет, это неправда. Ещё раз повторяю: «Воинская повинность – это обязанность. Повестка – это приказ», – Сергей сокрушённо вздохнул и упавшим голосом продолжил: – Себя не переделаешь, Светлана. Я пробовал сопротивляться, но, как видишь, не получается. Эта повестка – это я сам. Если порву её, всё равно не смогу чувствовать себя свободным. Каждый час… каждое свободное мгновение… я бы вспоминал, что меня призвали… и ждут… несмотря ни на что. Там мне будет легче. Даже в темнице можно чувствовать себя свободным. Беглец же лишён чувства свободы.
Светлана вздрогнула. Она не верила своим ушам. Сергей даже не пытается сопротивляться отправлению на войну.
– Серёжа, давай обдумаем ситуацию спокойно. Ты ведь знал, что рано или поздно повестка придёт. Все мы допускали возможность, что тебя призовут. Просто не хотели принимать это или надеялись, что обойдётся. Бывает же так…
– Да нет, не бывает. Мобилизация всё равно коснулась бы меня… рано или поздно… через месяц или два… не важно. А как получилось на деле – сама видишь – призвали через две недели! Хотя… кое-что ты всё же сказала верно. Мы понимали, что это рано или поздно случится, но не хотели принимать.