Тихонько разувшись и повесив куртку, я прокрался в комнату, выглядывая из-за высоких стеклянных дверей.
– Привет! – возопил Изя. – Где твой гиперболоид?
– Сдал в металлолом, – я оглядел гостей, отмечая весьма округлившийся животик Альбины Динавицер, и ухмыльнулся: – Рит, а сколько тут народу собралось, не считая меня? Четверо? Или пятеро?
– Шестеро! – вызвенела Светлана. – Я на втором месяце!
– И ты туда же…
Рита гибко поднялась, чтобы притиснуть меня и ворчливо пожаловаться:
– Вот, уже все – пузатики, даже Светка! Одна я – стройняшка…
– Через три годика! Ладно?
– Через два! – заулыбалась женушка. – М-м?
– Ну, ладно… – сдался я.
– Честно-пречестно?
Долгий поцелуй скрепил договоренность.
– А кормить нас будут? – тревожно осведомился Изя.
– Ой, ну… – возмутилась Альбина. – Ну, просто слов нет!
– А чё я такого сказал? – Динавицер от изумления даже глаза вытаращил.
Рита засмеялась и, чмокнув меня еще разок, торжественно провозгласила:
– Будут! И кормить будут, и поить, и даже тортиком угощать!
Плюхнувшись на диван рядом со Светланой, я осторожно приобнял будущую мамочку.
– Эх, – вздохнул огорченно, – такая талия была! И не жалко?
– Ничего не могла поделать, – улыбнулась Сосницкая, легонько прижимаясь. – Дремучие материнские инстинкты!
– А куда это Тимоша пропала?
Света прыснула в ладошку.
– Дюха говорит, у Зиночки период гнездования! Мы с Машей ей комнатку выделили… Ну, там, на Малой Бронной. Смешно смотреть, как Зинка ковыляет – вся такая гордая, животяра впереди колышется… Родит скоро.
Я слушал одноклассницу, и благодушествовал. Самое досадное за весь вечер – наш лукавый торг с Ритой. Зря я ей целый год уступил. Девчонки, как с ума все посходили, наперегонки в роддом кинулись, и она взяла моду…
«Ой, да ладно, – разморено подумалось мне. – Чё, я не обеспечу своего пузатика?»
Среда, 7 ноября. Позднее утро
Москва, Красная площадь
Президент СССР и члены Политбюро степенно покинули трибуну Мавзолея, а колонны рассеялись в праздничную толпу. Официальная часть закончилась! Лишь торжественные марши продолжали греметь, эхом отдаваясь от кремлевских стен.
Держа Риту за руку, чтобы не потерялась, я брел вдоль ГУМа, лавируя среди нарядных людей – оживленных, радостных, предвкушавших застолье. За годовщину Октября, да не выпить?
Ноябрьское солнце светило, но не грело, однако на душе было тепло и покойно.