У мужчины все выстрелы легли «в десятку», да по-другому и быть не могло.
Они потом ещё долго стреляли – каждый выпустил по коробке патронов. Женщина с каждым разом уменьшала радиус разброса, сдвигая попадания всё ближе к центру мишени. Когда всё закончилось, пальцы у неё прочно впитали тот неповторимый горький оттенок, которым пахнет оружие. Она с наслаждением, поднося ладони к лицу, втянула этот новый для неё запах обеими ноздрями и обернулась к мужчине:
– Как всегда, удивил. Спасибо! – и без всякого перехода осведомилась: – Красиво я стояла, когда стреляла, правда?
Мужчина захохотал: красота, как всегда, во-первых, а меткость для неё оказалась последним делом. Они вышли из здания тира, улыбаясь друг другу, в полыхающую жёлтым осень. Каждому пора было по делам, они обнялись:
– До завтра…
– Звони, буду ждать, – сказала, а точнее попросила женщина.
Прошло ровно год и два месяца с тех пор, как они ездили тогда на залив, и очень многое в её жизни изменилось. Мужчина обустроил всё так, чтобы для неё открылась дорога в городском комитете по спорту, – там она ведала теперь подготовкой инвалидов, пробивала финансирование для площадок, отвечала за состав тренеров. Жизнь заиграла совсем другими, чем прежде, гранями.
Женщина села в свою новую машину и, осваиваясь, вставила ключ зажигания в замок. Коробка передач была теперь автоматической, машина – лёгкой в управлении.
Женщина улыбнулась и тронулась с места. На душе, как всегда после встречи с любимым, оставался флёр лёгкого восторга, помноженного на очередную неожиданность, которой мужчина угощал её, словно отдельными блюдами в ресторанах. Не так давно он отвёз женщину в одно местечко, где в специально огороженном водоёме можно было поймать рыбу, а потом её при вас жарили и подавали барбекю прямо к столу, где вы уже доедали холодную закуску. Такие сюрпризы он делал постоянно.
Когда случалась близость, то, помимо всплеска удивления и восторга, мужчина рождал в ней новые и новые ощущения. Она и не знала, что в течение шести лет можно ни разу не повториться. Мужчина заставлял её делать то, что раньше являлось плодом запретных и сладких мечтаний. Из её подсознания эти помыслы вырывались наружу, и не было пределов воображению, когда мужчина подчинял её оборотной стороне женских вожделений. Она становилась именно такой, какой хотела бы оказаться – безо всякого контроля или самоосуждения – и всё это доводило её до такого состояния, что, вспоминая затем происходившее, она сама не могла поверить, будто та улыбчивая и добропорядочная леди, в которую она теперь внешне превратилась, эта строгая и разумная мать семейства становится похотливой кошкой, без ограничений и запретов.