– Ты тут… из тюрьмы вышел? – спросил у Петра парень. – Короче, заели нас эти кавказцы. Надо что-то делать.
Пётр глядел, ничего не понимая. Сзади подошёл Павел, спросил у парня:
– А вам-то чего?
– Избили вчера нашего, – пояснил тот. – Ножами грозят, их тут человек сорок. Если одного тронешь, остальные хором наваливаются.
– А вас сколько? – спросил Николай.
– Да тоже вроде того. Только нам никак не собраться: кто трусит, кто пьёт. Вот мы и пришли… гнать их надо, оборзели вконец. Говорят, это их земля.
– Чья?!
– Ихняя! – заголосили подростки разом. – Скупить хотят все угодья! И родственников своих уже привезли, чтобы дербанить тут всё вокруг, власть над нами держать.
Милицию купили… Ты скажи, – обратился парень к Петру, по-прежнему растеряно молчавшему, – как нам быть? Раз ты… это… ну, сидел – значит, знаешь! Будешь у нас за старшого. Мы тут поговорили, в общем – согласны.
Петр обвёл пацанов глазами. Тех было пятеро. Молчание длилось. Сбоку вмешался Павел:
– Соберите корешей, приходите через два часа, мы тут всё обмозгуем.
– Придем, – обрадовались подростки, – всех соберем, не бойсь!
Они с гомоном вышли, а Павел повернул к брату свое тяжёлое лицо и сказал:
– Ты кто?
Пётр в недоумении молчал. Он вообще хотел бы оставаться на третьих ролях, а тут его со всех сторон донимали.
– Ты казак, – уточнил Павел. – И дед наш, и отец были оренбургскими казаками.
У этих пацанов родители тоже из наших – будем сход объявлять.
– И… что? – робко поинтересовался Пётр. Его худое лицо не выражало ничего, кроме растерянности и привычного затаенного страха.
– Будешь у нас атаманом, – как о свершившемся факте, заявил Павел. – Слыхал, почему к тебе молодые приходили? Им главный нужен, ну а ты у них – в авторитете: сидел.
– Да какой там авторитет!.. – почти выкрикнул Пётр. – Я же…
– Будешь атаманом, и всё! – оборвал его Павел. – А командовать я за тебя стану. Ты только кивай… Пора жизнь налаживать, братан, понял?
Тот понял, поэтому потерянно согласился.
Через два часа набился полный двор народа. На крыльце расхаживал Павел, строго поглядывая на толпу молодых, которые переговаривались и курили. Все ждали Петра, и когда он вышел из дверей хаты, в один момент смолкли.
Тот был в чёрной куртке, штанах с тёмно-синими лампасами, в сапогах, а на голове у него красовалась дедовская каракулевая папаха. Пётр остановился на крыльце возле перильцев и молча глядел на толпу, а толпа глядела на него.