Но были и такие учителя, которые считали изучение своей учебной дисциплины архиважным и приоритетным. В нашей школе это были физрук, учитель немецкого языка и историк. И если важность знания истории я не оспаривала, но при условии её интересного преподавания, то с физкультурой и немецким были большие сложности. Я росла абсолютно неспортивным ребёнком. Мне было сложно бегать на длинные дистанции, я непременно застревала при прыжках через “козла” на снаряде и категорически не могла залезть на канат. Практически каждый урок физкультуры я стояла во главе “позорного отряда” – детей, которых отбирал лично физрук и стыдил при всём классе. Но особо мне доставалось от учителя немецкого языка. Она отчего-то решила, что раз я ношу фамилию немецкого происхождения, то данный язык мне должен давать легко, так сказать, на генном уровне. И бесполезно ей было объяснять, что все мои родственники по папиной линии родились в Российской Федерации и разговаривали исключительно на русском языке, поэтому я никогда не жила в немецкоговорящей среде. Несмотря на кажущуюся простоту этого языка, я никак не могла ни запомнить правила грамматики, ни воспроизвести простенький диалог.
В четырнадцать лет я проявила ненужное любопытство и залезла в личные вещи мамы. У нас случился серьёзный разговор, в процессе которого я узнала подробно об обстоятельствах своего появления на свет. Очевидно, мама подумала, что я уже достаточно взрослая и смогу понять и правильно оценить поступки родителей. Но это не произошло. Напротив, я решила, что раз мне никогда не стать хорошей дочерью, тогда буду плохой. А чего мне терять? Я начала курить, связалась с сомнительной компанией, периодически прогуливала школу. Но где-то внутри надежда на, если не любовь, то внимание родителей не угасала. Однажды я решилась не ночевать дома, надеясь, что обо мне будут волноваться. Может даже накажут, но не останутся равнодушными. Из затеи ничего не вышло. К несчастью, мама девочки, у которой я осталась ночевать, сообщила моей, о моём местонахождении. Не раз я подумывала и о том, чтобы сбежать из дома, но не отважилась.
Родители на “тревожный звонок” от педагогов насчёт курения и прогулов отреагировали весьма своеобразно. Мама мне предложила покупать нормальные сигареты и курить дома, не прячась по закоулкам и подворотням. Папа сказал, что учёба – это моё будущее и ответственность, и если я всё хочу спустить в унитаз, то это моё право. Со временем мне всё меньше и меньше хотелось проводить время с “отщепенцами”. Ведь связь с ними мне так и не принесла желаемого результата, а без него их общество мне было неинтересно.