– Ты брал мои духи?! – ошарашено посмотрела на него женщина. Наткнувшись на растерянный взгляд Александра, она еще громче спросила, – Ты, что все их вылил на себя?!
– Да, там и была одна кроха, – виноватым голосом отозвался тот, – Не переживай, у моей бабки три пузыря одеколона по сто пятьдесят грамм каждый: «Сирень», «Ландыш» и «Гвоздика». Выбирай. Я тебе привезу. И пахнут не хуже.
– Какая «Гвоздика»?! – воскликнула Ольга, – Это были настоящие французские духи! Мне Наташа их по блату достала!
– О, у нее и во Франции любовники есть? – искренне удивился Сашка, – Тогда, чего ты переживаешь, эта вертихвостка тебе еще привезет!
Ольга схватилась за голову и плюхнулась на стул.
Иван засимофорил Сашке своей яркой головой, чтоб тот замолчал.
Ванька подошел к могиле Анны, и сорвал несколько былинок. Голубоглазые первоцветы, нарядные, с любопытством смотрели, на него, будто вопрошая: «А, ты кто такой?!». Они выросли самосевом, без приглашения, и чувствовали себя здесь хозяевами.
Мальчишка не удержал выкатившуюся слезу. Красавица-мать смотрела на него с поблекшей фотографии, как какая-нибудь кинозвезда из старого журнала. Только, взгляд был заботливым ласковым, словно каждый раз она спрашивала его: «У тебя все хорошо, сынок?».
– Хорошо…, – вслух проговорил Ванька, и провел рукой по выцветшему фото. По аромату дорогого парфюма парень почувствовал приближение Сашки.
– Ты цветы не срывай, пусть растут. Твоя мать любительница до них была…
– Ей васильки больше нравились…, – сказал мальчишка, и торопливо вытер слезы.
– Где ж, васильков-то взять в мае, – он похлопал парня по плечу, – Твоя матушка, Ванька, видать челобитную ему, – подкатил Сашка глаза к небу, – Била… Что тот Ольгу тебе послал.… Не кисни.… Какой красить будешь зеленой или голубой?
Ванька задумался над словами мужчины, поэтому отозвался не сразу:
– Говорю же, мамка синий цвет любила…
Сашка соорудил из газеты «Сельская жизнь» две панамки и, нахлобучил одну Ваньке.
Тот начал было сопротивляться, но Сашка его осек.
– Напечет голову с непривычки, Ольга меня убьет!
Парень поправил бумажный головной убор, и взялся за кисточку.
– Бабку навестить не забудь, – сказал Сашка, и, забрав банку с зеленой краской, отправился на могилы Дарьи и Василия. Перед уходом он добавил, – С отцом…
Было заметно, как Ванька встрепенулся. При слове отец, его начинало лихорадить. Все эти годы он ни разу не глянул на его застывшее, на памятнике лицо. Его образ хранился где-то глубоко, глубоко под слоем снов и времени…