Оперативникам пришлось обращаться за силовой поддержкой. Омоновцы, изучив обстановку, рекомендовали полицейским уйти. Капитан, что вёл переговоры с бузотёром, достал из папки повестку и, черканув в ней дату и подпись, сунул под дверь. Напоследок прокричал в скважину:
– Одумайся, Оторвин! Ради всего святого, не тронь ребёнка! Мы уходим, можешь проследить в окно. Успокойся и явись завтра с повинной в отдел, не ломай себе жизнь!
Полицейский уазик, рассекая лужи, скрылся за углом. А пару часов спустя силовики, отследив дальнобойной оптикой из противоположного дома обстановку в квартире, пошли на штурм. Словно с небес, затянутых дождевыми тучами, со звоном разбитого стекла, вынесенной фрамугой балконной двери и грохотом светошумовой гранаты один за другим ввалились в злосчастную квартиру три вооружённых ангела возмездия.
Наличие заложницы оказалось блефом, но печальнее всего то, что при задержании возмутитель спокойствия оказал сопротивление и каким-то образом ухитрился царапнуть одного бойца по шее ножом, спрятанным в рукаве. О чём, вероятно, горько пожалел, с невыносимым трудом ворочая на нарах КПЗ своё изломанное дубинками тело.
Рана на шее бойца особой опасности не представляла, это обстоятельство лишь добавляло пьяному безумцу ещё одну статью.
* * *
За вагонным стеклом постепенно сгущался вечерний полумрак, плавно переходящий в южную ночь. Женщины, как давние подружки, без опасения откровенничали друг с другом, не замечая времени. Рая больше интриговала попутчицу любовными историями, не особо вдаваясь в свои биографические частности. Из её рассказов становилось понятно, что она всего лишь медсестра в клинике преуспевающего мужа, пластического хирурга. Тамаре же Петровне этой информации оказалось вполне достаточно, если не сказать «за глаза». Всем известна сентенция – «Чего не может решить директор, иногда во власти уборщицы».
Встреча с Раисой казалась ей приятным бонусом, подаренным судьбой. Перспектива корректировки своего, прямо скажем, запущенного облика рисовалась радужной и почти состоявшейся.
– Раечка, ты представить себе не можешь, как я соскучилась по жизни. Да, да! По обычной жизни, где любящий супруг, дети, праздники с друзьями, работа по душе… Театры, книги, вернисажи… Ведь я ещё, по сути, не старуха, а всего этого была лишена последние десять лет. – Она пересела к Рае на диванчик и взяла её ладони в свои. – Эти годы словно один кошмарный круговорот: больницы, операции, лекарства, сиделки… Беличье колесо: работа – магазин – аптека – дом – работа! На пятом году совместной жизни мой муж, Павел, угодил в страшную аварию у себя на стройке, упали плохо закреплённые леса. И с этого момента он стал, как говорят, маломобильным инвалидом-колясочником. А кто мог помочь бедной женщине?