– Этот человек всерьёз предлагает мне повторить мамину горькую судьбу. Пьяные загулы, ревность на пустом месте, скандалы из-за пропитых денег и вещей, драки и побои, преступное равнодушие к детям.
И главное, куда зовёт этот безумный человек? Где, по его мнению, меня ждёт безграничное счастье?
Оказывается, в девственных лесах белорусской глуши под Гомелем, откуда и убежать-то, пожалуй, не будет никакой возможности. Пить он, конечно, не перестанет и через пять-семь лет обратится в развалину, озабоченную ревностью и старческими претензиями.
Чего ты ждёшь, мизерабль? – почти кричала она, криво улыбаясь. – Иди заводи машину! А по пути остановись у зеркала в прихожей и посмотри внимательно на себя, чучело! Может, хоть это тебя отрезвит, старый маразматик!
– Куда я теперь поеду выпивши? – упавшим голосом отвечал «молодожён», снова потянувшись к бутылке.
Рая пантерой бросилась к нему и выхватила тару из его рук. Пятясь, вылила содержимое без остатка прямо на ковёр.
Надо было видеть, какая метаморфоза целиком поглотила Николая! Он округлил глаза и затрясся. Личина приобрела мертвенно-серый оттенок, осклабился редкозубый рот. Из горла рвался жуткий нечленораздельный хрип. Сбычившись и вытянув руки, он пошёл на девушку, словно хотел дотянуться до горла. Достигнув её, прижавшуюся спиной к платяному шкафу, обхватил неуклюже за плечи и… принялся целовать в скулы, шею, плечи.
Извиваясь всем телом, будто рысь, попавшая в силки, она всадила острое своё колено налётчику в солнечное сплетение и выскользнула из цепких мерзких щупалец. Охнув, тот согнулся и тут же, распрямившись, молниеносно выбросил пудовый кулак прямо в точёный её подбородок.
Подкосились её ноги, он подхватил Раю почти у пола. Сграбастал в охапку бесчувственное тело, швырнул спиною на кровать и стал судорожно сдирать с неё одежду.
Очнувшись от резкой боли, Рая закричала что было мочи. Она понимала, что с ней творит этот мерзавец. Но кто же услышит этот вопль раненой души! Тушей своей он просто её расплющивал и хрипел, распространяя тошнотворный запах перегара и бросового табака. Упершись ему ладонями в плечи, пыталась сбросить с себя этого кабана, но тот… со стоном отвалился сам.
Рая рывком села на краю, прикрыв наготу подушкой. Сердце стучало, как отбойный молоток. Голову обносило свалившимся несчастьем, и нестерпимо болела нижняя челюсть. Пошевелила опухшим прикушенным языком и сказала тихо: