Рая повертела в руках коричневый кусочек картона и прочитала:
«Андрей Николаевич. Номер телефона». И ничего более.
В Отрадное к сестре Рая решила ехать на следующий день.
Потому как не вынесла врождённая чистоплотность унылого вида пустой и неухоженной квартиры. Остатки дня и весь вечер до полуночи она скребла, мыла и оттирала различные поверхности, подёрнутые запустением.
Стянув с себя чужое тряпьё, провернула стирку своих и Верочкиных вещей, кое-что погладила, поменяла постельное бельё, приняла душ и… упала, наконец, в свою, уже подзабытую осязательно, кровать.
Нога, не привыкшая ещё к таким перегрузкам, жаловалась хозяйке тягучим, ноющим напоминанием о себе. Рая гладила её, как кошку, успокаивая полусонным бормотанием:
– Ну, ну, ну! Что это ещё за капризы? Давай-ка будем успокаиваться и засыпать. Мы так устали с тобой, надо отдохнуть. Положу тебя повыше, на отдельную подушку. Лучше? Вот и хорошо. – Рая сладко зевнула и перекрестилась. Отдалённо мелькнула последняя гаснущая мысль: «Будильник не завела… Ну да ладно».
Анна Филипповна встретила Раю ещё в коридоре:
– Раечка, ты ли это? Румянец во всю щёку, поступь, что тебе модель на подиуме! Словно только что из Куршевеля, а не из травматологии.
– Добрый день, доктор. Стараюсь изо всех сил, уважаемая Анна Филипповна, держать себя в форме. Я ведь у Верочки одна осталась. Как она, расскажите Бога ради. Ей получше?
– День ото дня отличается, конечно, бывает и лучше, и хуже, но такой уж явной положительной динамикой мы с ней похвастаться пока не можем. – Анна Филипповна отворила дверь, пропуская Верочкину сестру вперёд. – Заходи смелей.
Эта первая минута встречи запомнится Рае до конца дней.
В постели полусидела, откинувшись на подушки, Вера и расчёсывала у целлулоидной куклы рыжеватую шевелюру. Когда дверь отворилась, девочка настороженно вздрогнула, прижав куклу к груди. Молча исподлобья смотрела на вошедших, словно бы не узнавая.
Голубые глаза больной казались огромными от теней, выстеливших тонкие серые веки. Ниспадающие белёсые волосёнки не могли скрыть обострившихся скул и впалых щёк на бледно-матовом лице. Худоба делала её старше. Создавалось впечатление, в постели сидит отчаявшаяся и готовая к любому исходу взрослая женщина с ребёнком на руках. Только очень маленького роста и до крайности истощённая.